Незавидный холостяк

У меня все поджимается внизу живота, и я, сама от себя не ожидая, кончаю раньше, чем он успевает войти до конца. Я извиваюсь на нем, нанизанная в самой неудобной позе, но он только перехватывает мои руки покрепче и подается бедрами вверх.

– Господи… – Я выдыхаю судорогу за судорогой, пронизывающие все мое тело, а потом приподнимаюсь и сама опускаюсь еще глубже, до упора.

– Варвара… – Свободной рукой он сжимает мою грудь, мнет ее, стискивает до боли. – Тише…

Какое там тише!

Я хочу еще!

Мне нужно чувствовать, как он глубоко во мне, чувствовать, как я растянута, нанизана, заполнена до конца – и каждое движение раскатывается вспышкой удовольствия по дрожащим мышцам.

Ладонь Кира сползает с истерзанной груди, нежно гладит живот, и большой палец ложится на клитор, запуская новую волну судорожных сокращений, сжимающих его член внутри.

– Тише, тише… – Он откидывает голову, сглатывает и… поднимает меня за бедра, снимая со своего блестящего от смазки члена. – Иначе я уже…

Уже – это когда выворачиваюсь и снова ловлю его губами, через мгновение чувствуя терпкий вкус языком. Кир стискивает мои волосы в кулаке и тянет – больно, но все равно, мне все равно, его так трясет, что я не могу остановиться, глотая все до последней капли.

Ночной ветер ерошит волосы, ласкает разгоряченную кожу тугими струями. Ладонь Кирилла лежит у меня на щеке, большой палец поглаживает нижнюю губу. Я касаюсь его кончиком языка, Кир смеется и убирает руку.

– Поехали в отель? – предлагает он. – Там кровать…

Соблазнительно, чертовски соблазнительно. Секс в джипе – не самое комфортное, что случалось со мной в жизни. Но, без сомнений, самое горячее.

Я оглядываюсь, ища свое платье, но он находит его первым.

Мгновение смотрит на меня и вдруг качает головой:

– Не отдам.

Оно летит куда-то в сторону обрыва над ночным морем.

– Так поедешь.

Мы летим по темным ночным дорогам, освещенным только фарами нашего джипа, и я чувствую телом теплую кожу сиденья – и руку Кирилла у меня между ног. Его пальцы танцуют, танцуют, скользят внутрь и наружу, так что приходится вцепляться в ручку на дверце машины. Пролетаем маленькую спящую деревню, задеваем краем город – и даже успеваем постоять на светофоре пару десятков секунд, которых Кириллу хватает, чтобы довести меня до еще одного оргазма.

У отеля никого не видно, только светится голубым бассейн да бьют в сторону темного моря прожектора. Я выбираюсь из машины в туфлях и чулках, расчерченных стрелками. Кир меня обнимает – и я мельком ловлю свое отражение в зеркале холла. Незнакомая женщина блядского вида со спутанными волосами и поплывшей тушью.

Первым делом мы забираемся в душ – вместе. Теплая вода смывает усталость, пыль и пряно пахнущую влагу с наших тел. Я целую Кирилла везде, куда дотянусь, пробую на вкус сладко острую кожу, прикусываю тут и там, добиваясь хриплых стонов.

А потом мы засыпаем, обнявшись под ветерком вентилятора. Ночью становится прохладно, и Кир подгребает меня под себя, не просыпаясь. Обвивает руками и ногами, прячет внутри себя. Я слушаю, как бьется его сердце. Близко-близко, под самым ухом.

А на следующее утро он говорит:

– Сегодня возвращаемся в Москву.

Возвращение

– Погоди, я кофе возьму. Ты будешь?

– Нет…

В зале аэропорта было суетно и как-то странно.

Время на Кипре текло совсем иначе – в Москве все куда-то спешат, но при этом все равно везде опаздывают.

Раздражение висело в воздухе трескучим облаком, от него хотелось отгородиться, вернуться в расслабленный солнечный рай.

Запахи были не те, звуки не те, все не то. Не так. Неправильно.

Я цеплялась за локоть Кирилла, шла за ним, почти не обращая внимание на окружающий мир. Смотрела только под ноги – босоножки ступали по холодным серым плиткам пола вместо песка и зеленой травы.

Так странно.

Я чувствовала, что еще не вернулась, хоть и провела три часа в самолете сначала над бирюзовым морем, потом над зелеными полями страны и серыми районами города.

Кир всю дорогу обратно почти не вылезал из мессенджеров, решая какие-то проблемы со съемками шоу. Для него неделя на Кипре была просто еще одним путешествием – пожил там, пожил тут. Надоест – еще куда-нибудь свинтит.

А для меня каникулы кончились.

И не только каникулы.

Он отошел буквально на несколько шагов к киоску с кофе, выпустив мою руку.

Вот тут меня и накрыло.

Все-все-все неправильное здесь, мое смутное томление в сердце, мое раздражение, моя надежда – все это слилось воедино.

Когда Кир вернулся с красным бумажным стаканчиком в руках, я бросилась к нему, обняла изо всех сил и прижалась щекой к белой футболке, которая все еще пахла кипрским солнцем. Он был горячий, родной и настоящий, и я не хотела его отпускать! Никогда!

– Варвара! Что случилось? – перепугался Кирилл. Он отставил кофе на ближайший столик и обнял меня, поглаживая по спине. Но, услышав всхлип, отстранился и пальцами приподнял мой подбородок. – Ты чего ревешь? Что такое?

– Ты меня теперь бросишь… Все кончилось! Неделя кончилась! – попыталась я объяснить то, что ощущала на каком-то глубинном уровне. И это было не про Кипр и не про неделю.