Неземная

– Да. Хотя один из парней назвал меня Сексуальной Клоунессой. – Я вздыхаю и делаю глоток чая, который тут же обжигает мне язык. – Меня считают какой-то чудачкой.

Мама слегка пихает меня в бок.

– Клара! Они назвали тебя сексуальной.

– Но совсем не в том смысле, – возражаю я.

– Хватит жалеть себя. Лучше подумай, как они еще могли тебя назвать.

– Еще?

– Они могут придумать тебе другие прозвища. И если ты когда-нибудь услышишь их, то воспримешь совершенно по-другому.

– Это какие?

– Тыквоголовая.

– Тыквоголовая, – медленно повторяю я.

– В моем детстве это считалось ужасным оскорблением.

– Это когда? В начале прошлого века?

Она наливает себе еще чаю.

– Меня часто называли Тыквоголовой. А еще Маленькой сироткой Энни[19]. И даже Слизняком. Это прозвище я ненавидела больше всего.

Мне трудно представить ее ребенком, а еще труднее, что ее дразнили другие дети. И я чувствую себя немного (самую капельку) лучше оттого, что меня зовут всего лишь Клоунессой.

– Хорошо, что еще можно придумать?

– Ну, например, Морковка. Это очень распространенный вариант.

– Кое-кто уже называл меня так, – признаюсь я.

– Ох… Ну тогда Пеппи Длинный Чулок.

– О боже, – смеюсь я. – Давай еще. Спичка!

И мы продолжаем обмениваться прозвищами, пока не начинаем истерически хохотать, а в дверях кухни не появляется недовольный Джеффри.

– Прости, – продолжая хихикать, говорит мама. – Мы тебя разбудили?

– Нет. У меня тренировка.

Он проходит мимо нас к холодильнику и достает коробку апельсинового сока. Налив полный стакан, Джеффри осушает его в три глотка и ставит на стойку, пока мы пытаемся успокоиться.

Но как же сложно остановиться. Я поворачиваюсь к маме.

– Вы, случайно, не родственник Уизли?[20] – спрашиваю я.

– Неплохо придумано, Имбирная печенька.

– Да кто так говорит? Может, у тебя рыжанка?

И мы снова заливаемся хохотом, как пара гиен.

– Вам двоим нужно поменьше пить кофеина. Клара, ты помнишь, что через двадцать минут тебе нужно отвезти меня на тренировку? – спрашивает Джеффри.

– Будет сделано, братишка.

Он поднимается наверх, а мы наконец успокаиваемся. Мы смеялись так, что у меня разболелись бока и выступили слезы.

– Мама, ты просто супер, – говорю я.

– Хорошо повеселились, – отвечает она. – Я давно так не смеялась.

Мы на мгновение замолкаем.

– А Кристиан какой? – спрашивает она так небрежно, словно мы просто болтаем. – Я уже поняла, что он великолепен и явно стремится погеройствовать, но какой он? Ты никогда этого не говорила.

Я краснею.

– Не знаю. – Я неуверенно пожимаю плечами. – Он для меня большая тайна, и, похоже, мне предстоит раскрыть ее. Кажется, даже в рисунке на его футболке крылась какая-то загадка. Там была надпись «Какой у тебя знак?», а ниже черный ромб, синий квадрат и зеленый круг. Понятия не имею, что это значит.

– Хм. Действительно очень загадочно, – говорит мама.

Она встает и уходит в свой кабинет на несколько минут, а затем появляется оттуда с улыбкой и листком, на котором что-то напечатано. Моя столетняя мама умеет пользоваться Гуглом получше некоторых школьников.

– Горные лыжи, – торжествующе объявляет она. – Такие знаки размещают на лыжных трассах для обозначения сложности склона. Черный ромб – самые сложные трассы, синий квадрат – нечто среднее, а зеленый круг – самые легкие. Он горнолыжник.

– Горнолыжник? – повторяю я. – Видишь? Я даже не догадывалась об этом. Я знаю лишь, что он левша, любит духи «Наваждение» и рисует на полях тетради, когда на уроке скучно. Но это все. И он не знает меня.

– Это изменится, – говорит она.

– Думаешь? Мне вообще нужно с ним знакомиться? Или просто спасти его? Я все время задаюсь вопросом – почему? Почему он? Множество людей гибнут в лесных пожарах. Может, и не множество, но по человеку в год точно наберется, я уверена. Так почему меня отправили сюда, чтобы спасти его? А вдруг у меня не получится? Что тогда произойдет?

Мама наклоняется вперед и берет меня за руки. Ее глаза больше не сверкают, а радужки такие темные, что кажутся почти фиолетовыми.

– Клара, послушай меня. Тебе бы не дали задания, которое тебе не по зубам. Но чтобы его выполнить, тебе придется отыскать скрытые внутри силы и стать лучше. Ты была рождена для этой цели. И Кристиан не какой-то случайный мальчик, с которым тебя невольно свела судьба. Для всего есть причины.

– Думаешь, Кристиан совершит что-то важное, например, станет президентом или найдет лекарство от рака?

– Он очень важен, – улыбнувшись, говорит она. – И ты тоже.

Как же мне хочется ей верить.

6 Я отправлюсь кататься на лыжах

Воскресным утром мы едем в Титон-Виллидж – огромный знаменитый горнолыжный курорт, который расположен в нескольких километрах от Джексона. Джеффри дремлет на заднем сиденье автомобиля. Мама выглядит усталой, скорее всего, из-за работы по ночам и чересчур серьезных разговоров с дочерью в предрассветные часы.

– Нам нужно свернуть перед Уилсоном? – спрашивает она, вцепившись в руль и прищурившись, словно солнце слепит ей глаза.

– Да, направо, на триста восьмидесятую трассу.

– На триста девяностую, – не открывая глаз, говорит Джеффри.