Неземная

В одной из рук он сжимает какой-то предмет. Я отстраняюсь, чтобы посмотреть, что это. Такер держит серебристый цилиндр, немного похожий на огнетушитель, только чуть меньше и легче.

– Это спрей, отпугивающий медведей, – говорит Такер.

Его лицо побледнело, а голубые глаза наполнены тревогой.

– Ох. Так ты мог справиться с ней?

– Я пытался разобраться, как распылить эту штуку, – мрачно усмехнувшись, говорит он. – И не уверен, что успел бы сообразить.

– Мы сами виноваты. – Я отступаю и усаживаюсь на каменистую землю у его ног. – Мы перестали разговаривать.

– Верно.

Я не знаю, что он слышал и что подумал об этом.

– В горле все пересохло, – говорю я, пытаясь выиграть время, чтобы придумать оправдание.

Он засовывает цилиндр обратно в рюкзак и достает бутылку с водой, после чего откручивает крышку и опускается на колени рядом со мной. Когда Такер подносит бутылку к моим губам, в его лице все еще виднеется страх, а руки так трясутся, что вода выплескивается мне на подбородок.

– Ты же сам предупреждал меня насчет медведей, – заикаясь, говорю я, после того как делаю несколько глотков. – Нам повезло, что все обошлось.

– Да. Нам здорово повезло.

Он поворачивается и смотрит в сторону, куда ушел медведь, а потом вновь поворачивается ко мне. И я вижу, что в его глазах застыл вопрос, на который не могу ответить.

Мы не говорим о случившемся, а возвращаемся к машине и уезжаем завтракать в Джексон. После этого мы едем домой к Такеру, где садимся на лодку и весь день рыбачим на Снейк-Ривер. Несколько пойманных рыбин Такер отпускает. Но большую радужную форель мы решаем съесть на ужин вместе с рыбой, пойманной накануне.

И только когда мы оказываемся на кухне, в доме семьи Эйвери, где Такер учит меня потрошить рыбу, он снова вспоминает про случившееся.

– Как ты отпугнула медведя? – спрашивает он, когда я стою у кухонной раковины и пытаюсь сделать ровный разрез на рыбьем брюхе.

– Фу, гадость, – жалуюсь я.

Он поворачивается ко мне, и его взгляд становится строгим, как бывает всегда, когда я пытаюсь увильнуть от разговора. Но мне так и не удалось придумать, что ему сказать. Да и какие у меня есть варианты? Сказать правду, что совершенно противоречит правилу «Не рассказывать людям – они тебе не поверят, а даже если и поверят, то не смогут принять это», которое вдолбила мне мама про ангельскую кровь? Или придумать какую-нибудь смехотворную ложь?

– Я пела медведице, – пытаюсь воспользоваться вторым вариантом я.

– Ты разговаривала с ней.

– Я напевала, – медленно отвечаю я. – Только и всего.

– Не делай из меня дурака, – говорит он.

– Я и не делаю. Такер…

Нож соскальзывает с рыбы. И я чувствую, как он врезается в подушечку на ладони под большим пальцем, разрезая кожу и мышцы. Из раны хлещет кровь. И я инстинктивно зажимаю пальцами рану.

– И чья была гениальная идея дать мне нож?

– Ох, ты сильно порезалась. Покажи мне. – Такер отводит мои пальцы, чтобы прижать полотенце к ране. – Надави посильнее, – приказывает он, убирая руку.

Он выбегает из комнаты. А я старательно зажимаю рану, но кровотечение уже остановилось. И в этот момент меня окутывает странное ощущение, от которого кружится голова. Я прислоняюсь к кухонной тумбе, пытаясь прийти в себя. Ладонь начинает медленно пульсировать, а затем крошечный язычок пламени скользит по руке от локтя до мизинца. Я резко выдыхаю. И ощущаю, как начинает закрываться порез, а мышцы – срастаться.

Мама была права. Мои силы растут.

Через мгновение все ощущения исчезают. Я убираю в сторону полотенце и осматриваю ладонь. Сейчас на ней осталась лишь неглубокая царапинка. Видимо, процесс исцеления на этом закончен. Я осторожно сгибаю и разгибаю пальцы.

Такер появляется на кухне с тюбиком антибактериальной мази и с таким количеством бинтов, что их бы хватило на целую армию. Бросив все это на прилавок, он быстро подходит ко мне. Я туго наматываю полотенце на ладонь и прижимаю ее к груди, не желая показывать ему порез.

– Я в порядке, – выпаливаю я.

– Дай мне посмотреть, – приказывает он и протягивает ко мне руку.

– Нет, все в порядке. Это всего лишь царапина.

– Ты сильно порезалась. Нужно быстро обработать рану.

Я медленно опускаю руку на его ладонь. Такер осторожно переворачивает ее, чтобы рана оказалась сверху. А затем убирает полотенце.

– Видишь? – говорю я. – Всего лишь царапина.

Он пристально разглядывает порез. И я понимаю, что невольно затаила дыхание. Поэтому уговариваю себя расслабиться. Мама всегда говорила, что в таких случаях нужно делать вид, словно ничего необычного не произошло. Я смогу объяснить произошедшее. Я обязана это сделать.

– Ты собираешься погадать мне по руке? – слегка усмехнувшись, спрашиваю я.

Его губы кривятся.

– Я думал, что тебе придется зашивать порез.

– Нет. Ложная тревога.

Но он все равно решает поиграть в доктора. Сначала тщательно промывает порез водой, затем наносит мазь, а после тщательно наматывает бинт. Я вздыхаю от облегчения, когда процедура закончена и порез скрывается с его глаз.

– Спасибо, – благодарю я.