Неземной

Она не могла закрыться от него — мешало массивное тело, вклинившееся между бедер.

Но Командующему и это не понравилось:

— Верни ноги на место. И не вздумай сводить, а иначе трахну тебя на сухую, чтобы ты даже двигаться не могла.

Его угроза, как нож под ребра, пронзила болью и страхом скорой смерти. Лера снова развела бедра, позволяя монстру делать с ее телом все, что могло прийти в его извращенный ум.

— Ты до сих пор сухая.

А чего он ожидал? Что она запрыгнет на него, умоляя заняться с ней сексом?

Наконец Командующий убрал руку, но лишь затем, чтобы облизнуть палец и снова коснуться нежных складочек плоти.

От ощущения горячей влаги, смочившей лепестки, позвоночник прострелило. Боже… Лера вцепилась взглядом в черный потолок, по которому перемещались неведомые планеты и звезды. Да что же с ней происходит?! Еще никогда в жизни она не испытывала подобного.

Палец Командующего медленно вошел в нее. Мышцы протестующе сжались, препятствуя его вторжению. И тут же, у самого входа в тело стало неимоверно горячо.

— Расслабься. — Бархатистый голос будто принадлежал кому-то другому. Жесткий приказ звучал неожиданно мягко и соблазнительно.

Лера вздрогнула, невольно насаживаясь на палец Командующего сильнее. Ощущение было таким, словно ее протыкает раскаленный кол. Наверное так себя чувствовали те, кто подвергался страшной казни. Она не знала, что поразило больше: вид огромной смуглой ладони между ног или пьяный незнакомый голос мужчины.

— Ты такая узкая… — Его голос действительно изменился. Стал еще ниже, но таким томным, хриплым… Словно они были любовниками и сегодня решили попробовать что-то новое.

Лера внезапно уцепилась за эту мысль. Ей нужно было что-то такое, что позволило бы представить, что все не так плохо. Обмануть себя, что она тут по доброй воле, а не в качестве жалкой бесправной рабыни.

Но резкая растягивающая боль вырвала вскрик из груди. В нее словно врывался тот пресловутый деревянный кол, превращенный в орудие пытки — сунутый в огонь и с десятком острых сучков.

— Тебе лучше расслабиться и начать привыкать. Я не хочу видеть гримасы боли. Постарайся меня порадовать. Тебе будет намного приятнее, когда здесь, — он наконец убрал пальцы и погладил малые губки, — будет влажно.

Он наклонился. Горячее дыхание будто ткань коснулось нежной плоти. Лера задрожала, когда его рот накрыл промежность. Это было дико. Незнакомо. Непонятно. Еще никогда она не испытывала подобного. Семен ни разу не дарил ей таких ласк. Брезговал, наверное.

А вот Командующий… Он пожирал ее. Решение представить, будто между ними чувства, казалось глупейшей ошибкой, и Лера попыталась думать о чем-нибудь постороннем. О смертоносной буре снаружи, о Главе Ловцов, отправившем ее сюда, о Гостилии, обрекшем на участь рабыни.

Но рот Командующего прогнал прочь все мысли из ее глупой головы. Лера старалась глотнуть хоть немного кислорода, но воздух предательски улетал от губ.

В животе разливалось странное тепло. Она ведь не могла возбуждаться? Не могла… Только не от того, что делал незнакомый мужчина, который в любой момент мог ее убить.

Командующий словно решил довести ее до помешательства. Обхватывал губами складки и втягивал в рот, то сильно, то нежно, едва касаясь. Его язык ласково скользил сверху-вниз, смачивая лепестки горячей слюной.

В животе что-то сжалось. Лера попыталась отодвинуться, ошарашенная нахлынувшими ощущениями. Командующий как будто… занимался любовью ртом с ее промежностью. Это было похоже на поцелуй — горячий и влажный. Его губы напротив ее… губ. Кто знал, что целоваться можно вот так?

Лера вскрикнула, когда его язык вторгся в тело.

Она была в ужасе от происходящего. Наверное, это и есть возбуждение, когда все тело скручивает от дикой непонятной потребности чего-то большего. Вот только она не хотела испытывать это чувство. Она не хотела возбуждаться от ласк насильника и чудовища, которое уже несколько раз пообещало, что убьет ее.

Ей хотелось свести ноги вместе и хоть немного унять дикую тянущую боль, которая скапливалась в чувствительных складочках. Но Командующий не оставил ни малейшего шанса на спасение. Он прикрыл глаза и, тяжело дыша, гладил нижние губки языком, теребя их из стороны в сторону.

Лера из последних сил сопротивлялась удушливому жару, расползающемуся по телу. Командующий выглядел так, словно ему доставляет огромное удовольствие то, что он делает.

Каждое движение его языка превращалось в пытку. Скапливающаяся в лоне боль становилась агонией. Она пыталась не поддаваться безумному наслаждению, отравой проникающему в каждую клеточку тела.

Лера заставляла себя думать о Семене, о том, что он ни разу не делал подобного и считал такие ласки мерзкими, а женщин, желающих их — шлюхами. Тогда почему ей так хорошо сейчас? Почему она балансирует на грани боли и наслаждения, уже совершенно не разбирая, где одно, а где другое? Почему она плавится, как раскалившийся металл от движений языка того, кого должна ненавидеть, кто пообещал ее убить?