Неземной

— Из пустыни вернулась наша Экспедиция… — Ицилий нахмурился, глядя на меня. — Они обнаружили ваш корабль и…

— Ну?! Не тяни? Что такого ужасного? — Император все больше раздражался, а я, наоборот, пытался сосредоточиться.

— Один из бортовых журналов сохранился. Его смогли частично восстановить. Кажется… если данные верны… — Ицилий снова уставился на меня. — На записи видно, как вы пытаете пленников. Они с Нептуса.

Наверное, когда-то это должно было случиться. Моя ошибка. Я думал, что ошибся, когда не смог устоять перед землянкой. Но все случилось гораздо раньше.

А я ведь был уверен, что уничтожил все записи. Я ведь их спалил! Огнем, в котором не может выжить ничто. Даже их пресловутый Огненный Змей не выдержал бы моего пламени.

А какая-то крошечная ерунда — чип с записью — уцелела. Я попал капитально. И я знал, что встрял не шуточно. Потому что на этих записях пытали меня самого.

Четыре года назад…

Я приходил в сознание все реже. Даже пытки не приводили в себя. Ощущение тупой пульсирующей боли стало настолько привычным, что я терялся в нем и не мог выбраться. В промежутках между болью и беспамятством я пытался узнать своей врага.

Он превратил меня в кусок мяса, думая, что сможет сломать. Для него я был подопытным — он все никак не мог понять, как мне удается так долго держаться. Он приходил каждый день, пробуя на мне убогие пытки, которые придумывал, пока я был в отключке.

Когда он понял, что физически я каким-то чудом держусь, то начал пробовать забраться в мой мозг. Унижал, угрожал, рассказывал, как использует мою внешность, чтобы проникнуть на Нептус… И еще тысячи вещей, которые я забывал сразу же, как только слышал.

Идиот… Он и не подозревал, что в эти часы сам раскрывает мне свои секреты. Я узнавал его так, как он хотел узнать меня. Я вслушивался в то, как он говорит, с какой интонацией, как обращается к генералам, а как ко мне — к пленнику. Я запоминал его жесты и привычки. Мимику. Искал слабости. Главной была его самоуверенность.

Мразина считала, что сможет расколоть меня. Уже планировал, как привезет на свою ссохшуюся планетку и выставит на потеху перед всеми. Если бы узнал, кого захватил на самом деле, наверняка сдох бы от радости.

Я знал, что уничтожу ублюдка. Нужно просто немного выждать. Ждать я умел. Сейчас тоже все получится. Осталось только перетерпеть эту разрывающую жилы боль. Иногда я пользовался своей Сутью. Выпускал ее наружу, замораживая собственные нервы, парализуя холодом болевые окончания. Но я не мог делать это слишком часто. Он мог догадаться, что со мной что-то не тае. Он должен был видеть мою кровь, мою боль, переломанные кости, рвущиеся сквозь мясо и кожу.

И я ему показывал. Показывал, как меня корчит от агонии, как теряюсь в безумии и всерьез собираюсь перейти на их сторону.

Раскусить Командующего флотом Солина оказалось легко. Намного проще, чем я думал. Он сам мне рассказал, кто нас предал, кто помог пройти защиту Нептуса. Он хвалился своим положением на Солине. Тем, что правая рука императора и что в его власти возвысить меня, если я расскажу все, что знаю о Нептусе.

Сначала угрожая, а потом уговаривая и обещая, он сам вложил мне в руки оружие.

Однажды он потерял бдительность. Мне удалось убедить его, что я готов все рассказать. Я даже начал выдумывать для него красочные байки. Это оказалось на удивление легко.

Сложнее было выбраться из клетки, в которой меня держали, как животное. Но когда пытки прекратились, я начал копить силы. Ни один металл не мог выдержать силы льда и огня. Я позволил моей Сути вырваться наружу.

Корабль был поврежден. И никто из находящихся на нем не мог понять, в чем причина. Я уже прощался с жизнью, собираясь все кругом уничтожить, когда понял, что в ту ночь захватили не только меня.

Один из стражников родительского Чертога. Я помнил его. Он пытался защитить моего брата, и первым принял на себя удар этих тварей. Отвергнутый жених той самой дис, что мать прочила мне в жены.

Я слышал, как они ругались. Слышал, как он просил ее о любви, как едва ли не плакал. Слышал, как он кричал об их свадьбе и клятвах, которые она давала. А она равнодушно что-то отвечала. Кажется о том, что встретила настоящего мужчину и скоро станет его женой. Уж не обо мне ли говорила?

Я плохо помнил, что она ему навешивала, а вот его запомнил хорошо. И понадеялся, что никогда не окажусь на его месте. Мне не нужна любовь. Семья… так она у меня есть — отец, мать, братья. О наследниках подумают именно они. Я рожден для другого. Не хочу превращаться в плачущего слабака.

Каким дураком я тогда был… Если кто и оказался слабаком, так это я. Не смог вытащить собственного брата. Да, мне удалось вынести его с поля боя. Но своей грудью его прикрыл именно тот, кого я посчитал слабым.

И даже тут я подвел Дакариха. Невозможно вспоминать его бледное, покрытое кровью и гарью, лицо. Его тихий плач боли. Мутный взгляд. Из-за меня он лишился ноги. И, возможно, уже никогда не станет тем беззаботным мальчишкой, каким был.