Нежеланная дочь (СИ)

— Пусти меня! Пока ты шляешься непонятно где, я должна терпеть в своем доме твою ублюдку! — Жена напрасно пытается выдернуть руку, а после ее слов я сжимаю сильнее.

— Евгения! — дергаю женскую руку на себя.

— Что?! — Женя с вызовом глядит мне в лицо. — Что ты мне сделаешь?!

Она права. Я никогда не подниму руку на женщину.

— Филипп, переоденься и собери школьный рюкзак, — прошу сына.

— Я давно говорила отправить его в кадеты! Но ты же у нас «правильный папочка»! — Фразы Евгении просто сочатся ядом.

— Это тебе придется объяснить юристам, дорогая.

— Что-о?! Какие юристы, Костя?!

— Все вопросы ты обсудишь с моим адвокатом. — Отпускаю руку женщины, которая в своей ненависти перешла все границы.

— Ты не посмеешь… — шепчет она, качая головой.

Жду Филиппа и, не обращая внимания на вопли Евгении, выхожу из ненавистного дома.

— Пап, мы куда? К бабе Лене?

— Нет.

На самом деле идей, куда мы пойдем, у меня нет. Никаких. Завтра я уже смогу что-нибудь придумать, а сегодня нам, видимо, придется провести ночь в гостинице.

— Пап, — зовет Филипп.

— Что?

— Можно, мы на минутку заедем к Дарине?

Дарина.

Мысленно отгоняю от себя картинку, где пьяная женщина вываливает на девочку, которая ни разу в жизни не слышала грубого слова или упрека (а в этом я уверен) кучу дерьма. Но этот кошмар упорно стоит перед глазами. Мне даже представить страшно, что творилось и сейчас творится в ее душе. Я не лелеял надежду, что Дарина никогда не узнает правду. Нет. Но то, что она узнает ее таким образом, не мог представить даже в самом ужасном сне.

— Хорошо, давай заедем, — отвечаю сыну.

Вижу, как озаряется улыбкой лицо Дарины, когда она идет к Филиппу. Полина рядом и тоже что-то спрашивает у него. Выхожу из машины и… застываю на месте: Дарина неосознанно делает шаг назад, замечая меня. Я монстр в глазах собственной дочери. Не хочу пугать ее еще больше, поэтому стою на месте, уже решая сесть в машину. Но Полина, тихонько сказав что-то детям, подходит ко мне, решительно берет за рукав и отводит в сторону.

Как завороженный смотрю на прекрасное лицо, вызывающее восхищение даже сейчас, когда Полина в гневе. И никак не могу понять, как… Как я мог жить все эти годы? Без нее. Но я жил. Каждое утро я вставал и шел на работу, возвращался и ждал следующего дня, чтобы снова уйти. И опять возвращался. Я считал, что так живут почти все. И это нормально. Но я ошибся. Ошибся, когда увидел, что жизнь бывает совсем другой.

Даже сейчас, когда у нее из-за меня появилось столько проблем, когда я сам, будь на ее месте, не мог бы сдержаться, Полина не выходит за рамки. Да, она ругалась, но не сквернословила, сердилась, но не угрожала физически, ненавидела, но была прекрасна в своей ненависти. И я был готов понести любое наказание, какое она попросит, но только не исчезать из ее жизни и жизни Дарины. Да, это эгоистично. Уверен, что они прекрасно будут жить без меня, как жили все это время. Но только теперь я не смогу без них.

— Как она себя чувствует? — задаю единственный вопрос, глядя, как дети сидят рядом.

— Знаешь, мне показалось, что она больше переживала за Филиппа, что с ним могло что-то случиться, а не за то, что ее рождения не хотели. И если бы не Филипп, я бы сама уже увезла ее, чтобы быть как можно дальше и от тебя, и твоей семьи. Советую поговорить со своей женой. Потому что я могу не обращать внимания, когда это касается лично меня, но когда это коснулось моей дочери — извини, но сидеть, сложа ручки, я не буду.

— Ты все сделала правильно, Полина.

Она всегда делала все правильно. Несмотря на то, что впереди маячил ад, Полина смело шагнула в него. Прошла и оказалась в раю. А я, понадеявшись попасть рай, оказался в аду.

Филипп возвращается. Сын — единственная, очень тоненькая ниточка, что держит меня и не дает совсем упасть в пропасть.

— Пап, мы куда? Домой?

— Нет. Домой мы не вернемся. — Я все еще смотрю на закрытую дверь, где скрылась Полина с дочерью.

Везу ребенка в новую, купленную буквально месяц назад квартиру. Я знаю, что Полина не приняла бы ее. Но документы оформлены на Дарину, и в любом случае в день своего восемнадцатилетия дочь об этом узнает. А сейчас я очень благодарен Бабакину за его совет.

— Ого! — восклицает Филипп. — Здесь круто! Но где мы будем спать?

В квартире пусто. Совсем. Нет ни мебели, ни вещей — ничего. И ремонт еще не закончен.

— Не знаю.

Я настолько потерян, что даже не знаю с чего начать. Все-таки надо было ехать в гостиницу.

— Пап, у Эрика есть надувной матрас. Он ездит в палаточный лагерь, и они живут там практически без ничего. Я тоже хочу! Можно?

— А ты знаешь, надувной матрас — не такая уж и плохая идея.

— О! Круто! — радуется сын.