Нежеланная любовь

Лиззи стояла на коленях перед унитазом, обхватив его руками, тужилась и давилась. Ее всю выворачивало наизнанку, но, видимо, это уже были позывы без рвоты.

— Лиззи! — Уиллоу опустилась рядом с ней на пол. И стала гладить девочку по спине. Несмотря на теплую ночную рубашку, Лиззи вся тряслась. Почему ты не спустилась и не позвала меня?

— Я сама во всем виновата. — Лиззи села на пятки и убрала с лица взмокшие волосы. — Повариха говорила мне после ужина больше не есть шоколадный торт. А я съела еще два куска. Когда меня стало тошнить, я пошла искать тебя, — глотая слезы, жаловалась Лиззи. Она снова склонилась над унитазом. Потом, измученная, прислонилась спиной к ванне и прошептала:

— Думаю, что теперь все.

Она не сопротивлялась, когда Уиллоу протерла влажным полотенцем ей лицо и привела в порядок волосы. Все это время девочка смотрела на нее такими несчастными глазами, что душа переворачивалась.

— Значит, ты искала меня и не нашла? — спросила Уиллоу.

— Я сползла с лестницы и добрела до бара. А там увидела, как ты танцуешь с господином Бреннаном. Тебе было хорошо. И я не захотела портить тебе вечер.

— Маленькая моя! — Рискуя быть отвергнутой, Уиллоу нежно обняла ее дрожащее худенькое тельце. — Мне дороже вы, мои хорошие. Меня не интересуют танцы, когда вам нужна моя помощь. Я здесь для того, чтобы заботиться о вас и любить вас. Я сама этого хочу.

Лиззи доверчиво обняла ее. Уиллоу тихонько стала напевать колыбельную, под которую всегда успокаивался Джэми.

В душе она ликовала. Тоненькие ручонки Лиззи обнимали ее за шею. Девочка теребила ее платье. Уткнувшись лицом в ее грудь, Лиззи прошептала:

— Мне мама всегда так пела.

— Солнышко, ты ведь очень маму любила. И сейчас страшно по ней тоскуешь.

Лиззи порывисто закивала головой.

— Но с тех пор, как ты приехала в Саммерхилл, я уже не так скучаю без нее. Я хочу извиниться за свое поведение. Я действительно была грубой, потому что старалась не полюбить тебя.

— Все в порядке, дорогая. Я понимаю, ты испытывала меня. Ты решила, что если я не сдамся и не сбегу, как предыдущие няни, то сможешь мне доверять.

Лиззи сонно взглянула на Уиллоу:

— Я хочу, чтобы ты осталась. Я доверяю тебе. Она широко зевнула. Глаза у нее слипались. — Я знаю, ты останешься. Навсегда.

У Уиллоу на глазах выступили слезы. Она подняла Лиззи и отнесла ее в комнату. А когда положила ее в кровать, та уже спала.

Уложив девочку, Уиллоу вернулась в ванную и, закрыв дверь на ключ, стала ходить взад-вперед, стараясь успокоиться. Слезы душили ее.

Она не сможет навсегда остаться в Саммерхилле. Своим лихим поведением в баре она разозлила Скотта.

Еще до утра он отошлет ее домой. Дети опять окажутся брошенными и одинокими.

Когда Кэмрин вошла сообщить, что вечеринка закончилась, Уиллоу тихо сидела на кровати Эми.

Всю ночь она прикладывала тряпочку с холодной водой к глазам. Сейчас наверняка уже не заметно, что она плакала. Хотя бы внешне она выглядела спокойной.

Однако чувствовала она себя совершенно изможденной. Надо надеяться, Скотт не заведет разговор об увольнении по пути домой.

В машине Скотт действительно молчал. Он усадил ее на переднее сиденье. Воспитание не позволяло поступить иначе. А Уиллоу не смогла сказать, что ей было бы лучше сзади.

Так они и ехали молча. Молчание было напряженным.

Уиллоу представляла, что начнется в Саммерхилле. Она приготовилась дать отпор, как только Скотт выключит зажигание. Но когда он заговорил, в его голосе не было злости и раздражения.

Он казался каким-то отрешенным.

— Вы, должно быть, устали. — Он не смотрел на нее. Она видела его профиль. — Ночь была длинная.

— Да, — ответила она. — Прежде чем пойти в дом, я хотела бы извиниться…

Он устало перебил ее:

— Не знаю, за что вы собираетесь извиняться.

Ради бога, хватит с меня ваших извинений…

— За танец. Я знаю, что не должна была так вести себя. Вы разозлились на меня. Я подвела вас.

Мне надо было держаться в тени. Вам нужна нормальная няня. С этого дня я буду серой, незаметной…

Он повернулся к ней. Она не видела в темноте его лица, но почувствовала, что он злится. В его голосе послышалось раздражение:

— Вы не серая! Выбросьте эти мысли из головы!

Вы, наоборот, очень яркая и…

Уиллоу заметила, как сверкнула золотая запонка, когда Скотт резко провел по волосам. Он пробурчал что-то вроде «нам надо поговорить».

Собрав все мужество и спокойствие, она с трудом выдавила:

— Поговорить о чем, доктор Гэлбрейт? — Будто она не знала о чем.

— Ради бога, хватит обращаться ко мне на «вы».

Если я на тебе женюсь, придется называть меня просто «Скотт»!

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Уиллоу даже подпрыгнула на сиденье. От этих слов у нее мороз пробежал по коже. Внутри все похолодело. Зато душа возликовала от радости.

Однажды она испытала нечто подобное, катаясь на русских горках.

Но через минуту она опомнилась. Ведь тот же самый мужчина всего несколько часов назад предлагал руку и сердце другой женщине. Пришлось ей, мысленно застонав, спуститься с небес на землю.

Скорей всего, Кэмрин отвергла его. Ее отказ страшно расстроил его. Но Скотт не растерялся.