Нежеланная невеста, или Зимняя сказка в академии магии (СИ)

Она замолчала — в дверь комнаты требовательно постучали. Кто это? Очередные приспешники Даррела, которые решили выслужиться перед ним? Или сейчас все будут против меня из-за черной метки?

Девочки, кажется, подумали о том же. Мы напряглись. Переглянулись. Я кивнула, и Элли молча открыла дверь.

— Подарок Изабелль Бертейл! — сказала помощница госпожи Кэлман. — Просили передать. Лично в руки.

Мы облегченно выдохнули.

Посмотрев на меня с неодобрением, женщина поставила на стол огромную нежно-розовую коробку, перевязанную белоснежной лентой, после чего удалилась, бормоча, что не нанималась в личные разносчицы подарков для всяких непристойных девиц.

— Подарок? — удивилась Дэйрил, подскочив к коробке и с интересом рассматривая ее. — От кого еще? Белль, есть мысли?

От моего вчерашнего спасителя. Такова была первая мысль, но я покачала головой.

— Ой, записка! Так-так-так, что тут у нас? «Для Изабелль от Эштана». Так и думала, это Эштан! Белль, скорее, открывай! Интересно, что там внутри!

Эштан решил что-то мне подарить? Зачем? Для чего?

Я подошла к столу и, развязав ленту, открыла крышку. Сверху лежала коробочка с хрупкой золотой розой, вмерзшей в хрустальный лед — тот, который не таял. А под ней… Аккуратно сложенное платье — с корсетом и пышной белоснежной юбкой из тончайшей ткани, легкой, как облачко.

Под восторженные возгласы Дэйрил и удивленный взгляд Элли я вытащила это платье, от которого дух захватывало, и примерила. Оно было точно в пору — словно его сшили для меня. Но только я надела его, только покружилась перед зеркалом, как вдруг на белоснежной ткани стали проявляться мерзкие пятна и уродливые черные буквы, которые складывались в слова.

«Воровка»

«Ненормальная»

«Уродка»

Я замерла, глядя на себя в зеркало. На платье, которое только что было невероятно красивым, но стало отвратительным. На свое бледное лицо с большими глазами, в которых боролись отчаяние, сила и страх. На стоящих позади Дэйрил и Элли, во взглядах которых был откровенный ужас.

За что Эштан так со мной поступил? Он ведь обещал помогать мне. Или…

Меня стрелою пронзила мысль. А если это не он? Он ведь не мог! Кто-то наверняка испортил его подарок. Или же он вообще ничего не дарил, а его именем воспользовались.

В комнату снова постучались — уверенно и громко. Раз, другой, третий. Казалось, что сердце у меня в груди бьется так же громко.

— Никому больше не открою! — прошептала Дэйрил, снова смахивая слезы. — Пошли они все к эйхам в зад!

— Милая, снимай это, — закусила губу Элли. — Снимай, и я выкину эту дрянь!

— Белль! — раздался за дверью приглушенный голос Эштана. — Белль, это я, открой, пожалуйста!

— Сам пришел, мерзавец, — прошипела Дэйрил.

— Не надо, — хотела было остановить меня Элли, однако я подскочила к двери и распахнула ее. Я должна была поговорить с Эштаном, убедиться, что это не он.

— Белль, я тут тебе… — Темные как ночь глаза осмотрели меня с ног до головы. Нехорошо прищурились. Заискрили. — Что случилось? — спросил Эштан неожиданно глухим голосом.

— Это ты прислал платье? — вопросом на вопрос ответила я.

Он вскинул голову. По его скулам заходили желваки.

— Я. Это мой подарок. Но… что с ним? Что за надписи?

— Не знаю. Я просто надела его, и они появились сами собой. Думаю, платье зачаровали.

— Вот значит как. Прости, — вдруг сказал Эштан, склонив голову. — Не думал, что так получится. Я всего лишь хотел пригласить тебя на бал. Решил подарить платье в знак своего расположения к тебе. Дождаться, пока ты наденешь его, и пригласить лично. Мне казалось, это будет романтично и мило. Но кто-то все испортил. И кто-то пожалеет об этом.

— Извини, что так вышло, — вздохнула я. — Ты связался не в той девушкой, Эштан. Мне жаль, что твой подарок испортили.

— Белль получила черную метку, — вмешалась Дэйрил дрожащим голосом. — Клуб избранных прислал ей ее вчера. Но это несправедливо! Белль ничего не воровала!

— Хэлли подстроила все это, чтобы получить свое место в клубе, — добавила Элли. — Я уверена в этом.

Подруги говорили что-то еще, и взгляд Эштана темнел и темнел — его глаза сделались почти черными. Наверное, таким и должен был быть взгляд истинного темного — пронзительным и жестким.

— Все в порядке, я справлюсь, — поспешила сказать я. — Только платье жаль.

— Надеюсь, тех, кто это сделал, тебе жаль не будет. Идем! — вдруг велел Эштан и уверенно взял меня за руку. Не больно, но так, что высвободиться я не могла.

— Куда? — нахмурилась я.

— Просто идем со мной, пожалуйста. Обещаю, что ничего плохого тебе не сделаю. Тебе — не сделаю, — сказал Эштан. И я пошла — как была, в этом изуродованном платье и комнатных тапочках.