Нежилец

— Императорская семья поначалу присутствовала на службах в Чесменской церкви, — говорил Евгений, поглядывая на Самсонова. — Но зимой там было слишком холодно, поэтому в восточной башне дворца освятили так называемую Рождественскую церковь. В нее из Эрмитажа перевезли утварь и иконостас. Именно сюда Николай I приказал потом перевезти из Царского Села тело своего брата Александра. — Евгений сделал глоток из бокала. — И как ни странно, на протяжении всего этого времени нет ни одного упоминания о катакомбах. Они отсутствуют даже на планах здания. Я думаю, тот, кто приказал их устроить, старался сохранить их в тайне. Скорее всего, они должны были пригодиться на случай восстания. Знаешь, куда ведет тоннель из подвала? — Евгений остановился и развернулся так, что они с Самсоновым оказались лицом к лицу.

— Понятия не имею, — ответил следователь. Он надеялся, что у него вышло не очень грубо, но, кажется, мужик ничего не заметил.

— Я тщательно изучил историю этого особняка, — продолжал он. — В 1830 году в нем устроили богадельню, а затем передали ее военному ведомству. Как видишь, менять хозяев вполне в традициях этого здания. Кстати, потом тут устроили первый советский концлагерь — «Чесменку».

Самсонову надоело стоять на месте, тем более что он вновь почувствовал на себе чей-то взгляд. Он двинулся дальше, Евгений пошел следом. Он поставил свой опустевший бокал на какой-то выступ и засунул руки в карманы.

— Мы могли бы найти более спокойное место на этом празднике, — проговорил он, нагоняя полицейского.

— Я слышал, у вас тут есть кабинеты, — отозвался Самсонов.

— Да, вон там, — оживился Евгений. Он указал на широкий бархатный занавес. — Пошли?

— Больше нигде нет кабинетов?

— Нет, а что?

— Просто любопытно. Мне нужно в туалет. В каком кабинете ты будешь меня ждать? — Глядя на Евгения, Самсонов допил свой коньяк.

— В шестом. Он самый лучший.

Полицейский кивнул:

— Договорились. Закажи что-нибудь, чтобы нам не скучать.

— Будь спокоен, — улыбнулся, сверкнув зубами, Евгений.

— Где сортиры? — спросил Самсонов.

— Вот здесь, в коридор, а потом направо.

Полицейский оставил своего «гида» и скрылся за двустворчатой дверью, открывавшейся в обе стороны на манер тех, которые показывают в вестернах, когда главный герой появляется в салуне. Только эта была в полный рост и из серого пластика.

Самсонов прошел по узкому коридору, разминувшись с десятком парней, двое из которых умудрились недвусмысленно прижаться к нему, и отыскал мужской туалет. Однако внутри ему пришлось замереть в недоумении: все кабинки были сделаны из абсолютно прозрачного оргстекла, а над каждым унитазом и писсуаром висело по здоровенному зеркалу. На некоторых помадой были сделаны надписи, указывались телефоны. То же самое — на разноцветных стикерах. Пахло освежителем и мочой. Три из десяти кабинок были заняты. Самсонов понял, что стоит возле входа как дурак, и двинулся к дальней кабинке. Защелки на двери не было. Действительно, зачем? Ведь и так видно, что занято. Следователь расстегнул ширинку и постарался не обращать внимания на присутствие других людей. Зашли еще четверо парней и, громко переговариваясь, разбрелись по кабинкам. Их ориентация не оставляла сомнений.

Закончив, Самсонов поскорее вышел из туалета и влился в толпу танцующих. Продравшись через извивающиеся, словно в пароксизмах, тела, он увидел группу гостей, заходящих за портьеру, отделяющую кабинеты. Все они были одеты как любители игр в стиле садо-мазо. Выждав минуту, чтобы дать им исчезнуть в комнатах, полицейский пошел следом.

Коридор здесь освещался красными лампами, расположенными под потолком. На стенах висели репродукции в тонких алюминиевых рамах. Они изображали порнографические сцены, чередующиеся с гравюрами средневековых пыток, казней и так далее. На одной из них Самсонов с удивлением увидел Кали, отрубающую голову мужчине. Жертва лежала под ее ногами, задрав курчавую бороду и выпучив глаза. Богиня держала искривленный меч, готовясь нанести смертельный удар.

— Я тебя заждался! — Голос раздался чуть впереди.

Повернув голову, Самсонов увидел Евгения. Тот стоял без пиджака, в одной рубашке, которая в свете ламп казалась красной. Взгляд полицейского скользнул по номеру на двери кабинета — шестой. Семнадцатый дальше.

— Слушай, мне надо еще кое-куда заглянуть, — проговорил он, подходя. — Давай минут через двадцать.

— Я заказал шампанское, оно охлаждено и ждет. — Евгений указал большим пальцем себе за спину. В его глазах появилось подозрительное выражение. — Нехорошо, если оно заморозится.

— Я сейчас приду, — пообещал Самсонов, делая попытку пройти мимо.

Однако Евгений вдруг выбросил правую руку и схватил его за плечо. Пальцы сомкнулись, как железные. Мужик одним движением втащил полицейского в комнату, захлопнув дверь ногой. Здесь стоял угловой диван, обитый красным плюшем, на полу лежал ковер с длинным ворсом под верблюда. Картина в багетной раме висела на обитой тканью стене. Это была одна из копий Эдварда Мунка, выполненная при помощи фотопринта.