Нежить

Клювы, когти, копья и мечи вонзались в сочащуюся и смердящую мертвую плоть. Пронесшееся мимо Барериса и Убийства щупальце схватило одного из грифонов с его хозяином и с силой сжалось. Затрещали ломающиеся кости, тело легионера практически расплющило, а часть внутренностей зверя вывалилась из его распахнутого клюва.

Убийство кусал и терзал когтями одно из щупалец, пытаясь его разорвать. Барерис направил своего питомца к боку похожего на ящера чудовища. Сочащиеся язвы, усеивающие шкуру твари, содрогнулись и пошли пузырями, и из них, затмевая воздух, вырвалось облако непонятной субстанции, похожей на дым.

Только оказавшись внутри него, Барерис понял, что состояло оно из тучи саранчи или чего–то похожего. Паразиты облепили его, впиваясь в плоть. Боль была сокрушительной, но Убийству, которого не защищали доспехи, пришлось куда хуже. Грифон стряхнул с себя нескольких мучителей, но, учитывая, что к его оперению и меху цеплялись целые дюжины злобных тварей, это не помогло.

Размахивать мечом также не имело смысла. Усилием воли подавив зарождающуюся панику, Барерис постарался отрешиться от боли, чтобы достигнуть необходимой для творения магии сосредоточенности. Когда он начал петь заклинание, одно из насекомых попыталось заползти ему в рот, но бард смахнул его в сторону.

В воздухе заструилась сила, и его тело омыла прохлада. Попав под воздействие защитного заклинания, саранча отпрянула от него.

Убийство был весь в крови, но все ещё оставался на ногах и мог сражаться. Оглядевшись, Барерис увидел, что не всем повезло так же, как ему. Некоторые грифоны со своими хозяевами рухнули вниз. Одно животное, обезумев от боли, каталось по полу, чтобы раздавить цепляющихся за него насекомых, не обращая внимания, что его всадник все ещё оставался в седле.

Но летающих паразитов можно было остановить. Пылающие Жаровни швыряли в них веерообразные вспышки огня, которые испепеляли тварей целыми стаями. Тем временем ящероподобный монстр получил уже столько ранений, что его разлагающаяся дохлая туша, казалось, была вот–вот готова рухнуть. Его сочащаяся кожа подрагивала, когда рана, сквозь которую виднелись раздробленные кости, пыталась затянуться.

Барерис решил, что не даст ему времени на исцеление. Чудовище будет уничтожено немедленно, пока не успело ранить кого–нибудь ещё. Он заставил Убийство двинуться вперед, и грифон, взмахнув крыльями, взмыл высоко в воздух, целясь в голову твари. Другие южане, охваченные порывом той же отчаянной решимости, тоже набросились на монстра.

И тогда из язв ящероподобной твари брызнула слизь, заполнив воздух так же плотно, как и насекомые. Когда эта субстанция попадала на людей и грифонов, те начинали кричать.

В тот момент Убийство находился над головой монстра, и его тело защитило Барериса от вонючего потока. В доспехах и ботинках барда появились дыры, а плоть за ними покрылась волдырями, но по сравнению с тем, что произошло с грифоном, это были пустяки. Плоть бедного животного оплыла, обнажая кости.

Едкий гной также расплавил подпругу на седле Убийства. Оно соскользнуло со спины мертвого зверя, прихватив с собой Барериса. Он пропел слово силы, и его стремительное падение замедлилось. Они рухнули на землю.

Вытащив ноги из стремян, бард поднялся и приготовился атаковать. Несколько других солдат сделали то же самое, и он задался вопросом, как же им удалось выжить в потоке кислотных брызг.

Огромная нога начала опускаться на пол, и он проскользнул под ней. Чудовище попыталось достать его своими челюстями, но он успел отпрыгнуть и оказался рядом с гниющей грудью своего противника. Бард принялся раз за разом вонзать в неё меч, стремясь отыскать сердце.

Его товарищи кромсали другие части тела чудовища. На его спине танцевали вспышки священного пламени. Наконец монстр тяжело завалился на бок.

Барерис нанес ему ещё несколько ударов, чтобы убедиться, что гигантская туша была по–настоящему неподвижна. Потом он развернулся, окидывая взглядом поле боя.

Гигантский ящер уничтожил множество людей и грифонов, но этого было недостаточно, чтобы атака южан захлебнулась. Остальным подчиненным Ксингакса также не удалось добиться больших успехов. Это предотвратила Таммит и несколько находившихся под её командованием легионеров.

На самом деле яростные попытки защитников крепости отразить нападение стали слабее — живые и разумные слуги Ксингакса замерли, глупо тараща глаза. Барерис понял, что они считали гигантского ящера неуязвимым и при виде его гибели оказались охвачены изумлением и ужасом.

Ухмыльнувшись, он запел песню, чтобы разжечь в груди своих товарищей искру отваги, а сердца врагов наполнить ужасом, и поднял лук и колчан одного из павших солдат. Его собственное оружие сгорело вместе с креплениями седла Убийства и пришло в негодность. Он посылал стрелу за стрелой в находившихся на галерее врагов, пока не заметил то, что заставило его желудок, сжаться от ненависти.

* * *