Неживой

— Я смотрю, ты тут не скучаешь. — закрывая дверь на замок и проверяя, закрыл ли, ухмыльнулся директор и по-простому, пальцем, показал на предательски висящее позади зеркало. — Ты это… Внимательней будь… Особенно с Ольгой, — и неожиданно добавил, — та ещё змеюка…

Алекс обернулся и, наконец заметив конфуз, отодвинулся подальше.

— Как-то само получилось, — пожал плечами он.

— Ну чего уж теперь… — вздохнул Бельский. — Ты сам-то как? Оживаешь, смотрю? — мазнув взглядом по распотрошённой кровати, чуть заметно улыбнулся он.

— Не знаю, — пожал плечами Алекс, понимая, что хозяину дома уже обо всём доложили, — вроде…

— Ясно, — видя, что Илья не расположен к разговору, поднялся Бельский. — Я вообще вот чего зашёл, завтра, с восьми утра, у тебя начинаются уроки, пока индивидуальные, но я думаю, ты быстро догонишь. Если вдруг нужно будет чего, обращайся без стеснения. В твоём новом комме есть мой номер, так что давай, не стесняйся.

— Хорошо, — кивнул Алекс, решив не говорить об обмене и делая в голове пометку не забыть переписать номер директора.

— Ну всё, поправляйся, — пожелал Бельский и, весело подмигнув, удалился.

* * *

Где-то в Питере.

Высокий украшенный позолоченной лепниной потолок ловил отражённые от стен голоса.

— Ну и что ты думаешь насчёт мальчишки? — чем-то шурша, спросил первый голос.

— Не знаю. Вроде всё чисто, но иной раз пробивается из него нечто такое… — заговорил второй голос.

— Какое? — хмыкнул, перебивая, первый голос.

— Не могу сказать. Что-то неправильное, неестественное.

— Ну ты меня извини… — хмыкнул первый. — Необученный одарённый с такими ресурсами просто обязан вызывать подобные ощущения. Было бы странно, не будь в нём этого…

— Может быть. Но то, что от него исходит, не имеет отношения к силе, это скорее что-то личностное… Не знаю, как сформулировать, — замялся второй и после паузы добавил. — Душа у него тёмная… Будто он неживой…

— В смысле неживой? Мертвяк, что ли? — всполошился первый.

— Нет, что ты… Душа у него… Такая… — замялся второй, подбирая нужный эпитет. — Пустая, вроде как неживая…

— Да бог с ней, с душой, главное, чтобы боец получился хороший, — отрезал первый. — Когда он возвращается в школу?

— С завтрашнего дня.

— Почему так быстро? Они что, решили его прямо в школе подтягивать?

— Насколько я знаю, он уже нагнал отставание и вроде как по некоторым дисциплинам ушёл далеко вперёд…

— За месяц?! Полгода за тридцать дней? — резко повысил тон первый. — Как это может быть? Он же совсем «сырой» был…

— Не знаю. Таковы факты.

— Ясно. Бог с ним, с обучением, — немного успокоившись, произнёс первый, — мне нужно, чтобы этот парень стал нашим, в лепешку расшибись, но сделай всё для этого!

— А если Бельский вмешается? Он-то считает, что пацан уже у него в кармане…

— Не вмешается. Постарайтесь действовать тихо и аккуратно. Чтобы это был его выбор. В крайнем случае, я повторяю, в крайнем, просто уберите парня. Такая фигура на доске должна быть либо с нами, либо не быть вообще! Это понятно?

— Так точно. Я всё понял…

И голоса стихли.

* * *

Времени после того, как началось обучение по индивидуальной программе, у князя не было от слова совсем, весь его день был расписан буквально по минутам, благо, что оставалась ещё ночь, на неё администрация школы расписание пока не наложила.

Поэтому с девяти вечера и до семи утра Алекс мог делать всё, что ему угодно, деля эти десять часов между чтением необходимых книг, сном и своей подружкой, той самой медсестричкой, оказавшейся полной тёзкой, не считая фамилии, конечно, княгини Ольги Бельской.

Ольга Константиновна Гладких, так звали девушку. Старше физического тела Алекса на четыре года, барышня оказалась довольно искусна в любви, хотя князь, не обладающий совершенно никаким опытом на этом фронте, мог и ошибаться.

Сама же княгиня, за исключением того конфузного посещения, больше не заходила, зато навёрстывал Юрий, появляясь почти каждый день, а один раз даже привёл с собой наследника, ненадолго, правда, но сам факт появления Алексея очень порадовал Алекса.

Прожив таким образом почти целый месяц, князь сильно продвинулся в обучении, и чем больше он узнавал, тем больше понимал, насколько однобоким было его самообразование, даже учитывая почти бесконечную практику.

Понятно, что такой дисбаланс отражался на его успехах: с лёту хватая всё, что касалось боевой магии, — что естественно, учитывая его никуда не девавшиеся знания, — он откровенно «плавал» во всём остальном.

Причём примерно после недели учебы его учителя заспорили о том, на какую стихию сделать упор, ведь за что Алекс ни брался, со всем превосходно справлялся. Огонь, вода, воздух, земля — все четыре стихии полностью отвечали ему взаимностью. Конечно, до универсала он пока не дотягивал, но все понимали, что это лишь дело времени, пройдёт пара лет, и мальчик легко заткнёт за пояс своих учителей, включая и самого директора, Эдуарда Константиновича Бельского.