Неживой - том 2 (СИ)

Этот короткий магический ритуал представлял собой практически полную передачу своей свободы, своих стремлений, своей жизни в руки господину. Приносящий клятву обещает быть преданным господину, никогда не поднимать против него оружия, не выдавать его тайн, не замышлять зла ни против него, ни против членов его семьи, ни против владений, беспрекословно выполнять его приказы. Любое действие, направленное против господина, может принести как невероятную боль и ослабление магических способностей — в случае, если приносящий клятву маг, так и полную потерю сил и, как итог, смерть. Если же господин умирает и повинен в этом вассал, даже косвенно, то тот умирает следом, причем считается что душа его уже никогда не сможет возродиться.

Это если вкратце.

Ну а для чего Алексу понадобились люди Камнева, наверное, и так понятно: имея возле себя этих двоих, знавших настоящего графа, видевших, как он жил, как вёл себя и прочие подобные вещи, ему будет проще вжиться в новый образ, да и здесь гораздо правдоподобнее будет всё выглядеть, если окажется, что после нападения на замок выжил не только сам граф, но и двое из его окружения. Ну и, конечно же, в Империи прибытие аристократа в сопровождении примелькавшейся свиты будет выглядеть куда естественней, чем если он наберет кого попало с улицы.

Не откладывая в долгий ящик, тут же, среди крови и трупов, маг встал на колено и, дождавшись, когда над его головой закружится чадящий чёрный шар, созданный Алексом, торжественно заговорил:

— Перед лицом Истинной магии я, Феоктистов Олег Григорьевич, становлюсь твоим человеком во всех отношениях, буду нести тебе верность жизнью, душой, телом, магией и честью, буду нести тебе верность против всех существ, храня веру, причитающуюся магии. Если я нарушу своё слово, пусть наградой мне станет смерть!

Шар надулся и, всё больше раскручиваясь, потянулся к князю.

— Перед лицом Истинной магии я, Романов Александр Алексеевич, — заговорил тот, — принимаю тебя как своего человека во всех отношениях, во всех мирах и во всех временах, храня твою верность, твою душу, твоё тело, твою магию и твою честь. В свидетели же призываю всепоглощающую тьму и мать всех начал — саму смерть!

Как только он договорил, ещё больше раздувшийся шар прикоснулся к обоим и тут же лопнул, раскидав по комнате лохматые сероватые хлопья.

Выждав немного, Алекс повернулся к шиноби:

— Теперь ты. Можешь по-японски.

Тот отошёл от стены и, так же, как и Олег, встав на колено, снял маску.

«Обычный японец», — почему-то огорчился князь, глядя на желтоватое лицо ниндзя. Лет пятьдесят, может больше, седой, с покрытой застарелыми оспинами физиономией, он оказался совершенно не таким, каким он его себе представлял, чем-то неуловимым, наверное, выражением лица, напоминая сторожа, в чьём теле находился младший Бельский.

— Перед лицом Истинной магии я, Кабоякава Хидеаки, становлюсь твоим человеком во всех отношениях, буду нести тебе верность жизнью, душой, телом, магией и честью, буду нести тебе верность против всех существ, храня веру, причитающуюся магии. Если я нарушу своё слово, пусть наградой мне станет смерть! — слово в слово повторил японец, косясь на черный шар.

— Перед лицом Истинной магии я, Романов Александр Алексеевич, — заговорил князь, — принимаю тебя как своего человека во всех отношениях, во всех мирах и во всех временах, храня твою верность, твою душу, твоё тело, твою магию и твою честь. В свидетели же призываю всепоглощающую тьму и мать всех начал — саму смерть!

Процедура повторилась, и шар, так же разлетаясь ошмётками, поставил в ритуале точку.

Внешне после принесения клятвы ничего не поменялось, разве что удивлённо-ошарашенное выражение, не сходившее с лица Олега, выбивалось из нормы. Услышав имя, а главное, фамилию, — а тот факт, что принимавший клятву не умер прямо на месте, говорило о том, что всё правда, — переспрашивать он не решился, но смотрел уж очень выразительно.

Ничего ему не объясняя, князь, склонившись над телом Камнева, прошёлся по карманам, достав оттуда коммуникатор, брелок от чего-то, возможно, от машины, портмоне с кучей карт и небольшим количеством наличности, снял с одной руки часы, с другой составленный из деревянных кусочков браслет. Закончив на этом обыск, Алекс вывел зомби на каменную лестницу и, поставив огненный щит, завёл труп прямо в эпицентр пламени.

— Где у него личные бумаги, компьютер? — спросил он молча пялившегося на костёр Олега.

Тот вздрогнули, отрываясь от завораживающей огненной пляски, быстро ответил:

— Кабинет на третьем этаже, я принесу.

— Будь добр, — кивнул князь.

— А ты, я буду тебя звать Коба, — имя японца как-то не сразу вспоминалось, — сходи к воротам, там стоит такси, заплати таксисту и приведи сюда его пассажирку. Понял?

Шиноби кивнул и, не дожидаясь продолжения, тут же исчез.

«Вот и славно…» — оставшись один, думал князь. — «Дождусь известия с родины, и можно будет возвращаться…»