Неживой

И снова ударился о нечто невидимое, что уплотняло перед ним сам воздух. Кулаки сжались сами, и он ударил в ответ. Без толку. Закричал и снова ударил, но невидимый монолит перед ним не дрогнул. Ярр пошёл направо, то тут, то там проверяя длину стены, минул луг, вошёл в лес и ушёл далеко за пределы видимости. Преграда не истончалась. Он развернулся и пошёл налево, вернулся на луг.

В самом центре, куда ветвистым узором стекались красные цветы, стояло каменное изваяние. В нём были черты и человека и зверя. Откормленное округлое тело сидело в причудливой позе, то ли отдыхая на животе, то ли молясь.

Следую зову изнутри, Ярр низко поклонился изваянию и простоял в такой позе так долго, что солнце ослепило его и скрылось за горизонтом. Но преграда никуда не делась.

— Похоже, ты застрял, — из высокой травы и цветов позади него раздался голос, скрипучий и опасный.

— Похоже… — протянул Ярр, пожал плечами и кивнул Анчибиллу. — Есть идеи?

— Хм. Ты изменился. Больше не дрожишь, — в голосе болотного беса появилось удивление.

— Я… — Ярр запнулся. — Мне больше не страшно. Ты больше не страшный. Никто больше не страшный. И умирать не страшно.

— Да. Теперь ты сам страшный. Ты хорошо питался. Вижу.

— Почему я не могу пройти здесь? Раньше того не было. Были тяжёлые места, но это совсем не поддаётся.

— Причина прямо перед тобой.

— Этот камень?

— Да. Наш брат. Когда-то он был одним из нас. Рождённый в темноте. Как и мы, он имел удачу выбраться в мир смертных, обрести тело и питаться. Ничто не могло его остановить. Кровь лилась рекой, его челюсти практически не останавливались, перемалывая плоть. Так продолжалось долго. Пока вкус крови и плоти не показался ему слишком пресным. Когда он перешёл на души, челюсть и смертное тело ему больше не понадобились, они обратились в камень. А сам он стал могущественным духом, демоном, надо которым грубая материя уже не имела власти. Его страшились. И ему поклонялись. И чем больше ему поклонялись, тем сильнее он становился. Эта сила, которую смертные сами несли ему в дар, сотнями и тысячами, могла превратить его в бога. Но вместо этого он только жирел и становился всё ленивее. Люди стали забывать о нём и его могуществе. И лишь по привычке несли его идолу кровавые жертвы. Всё более редкие и редкие. А ему уже было плевать. Настал день и вместо людей, ему стали приносить животных. А потом и вовсе, вместо крови его каменные губы стали крыть молоком. А он уже был и не против. Остался тут, жирным, ленивым и полусонным, лишь бы ему хоть иногда поклонились.

— Если он спит, почему я не могу пройти его?

— Здесь осталась толика его сознания и силы, отпечаток чувств и инстинктов, приказывающих ему защищать свою территорию. Поэтому он закрылся. Он закрывается от всех кто подобен ему или может повредить источнику его корма.

— И что мне делать?

— Сломай его. Или договорись с ним о проходе.

— Как?

— Ты должен найти ответы сам или тебе не выжить. Да и… Скоро ты всё узнаешь. Она идёт.

— Кто?

— Твоя мать.

* * *

Ярр простоял у идола всю ночь и до середины следующего дня. Пытался говорить с ним, но тщетно. Солнце палило слишком сильно, его доспехи разогрелись и он чувствовал это неприятно тепло. Прячась от него, он вырыл себе глубокую яму, забрался внутрь и обнял себя прохладной и влажной землей, как делал раньше. В первый раз, вместо беспокойной дрёмы, он вдруг провалился в сон.

Солнце вспыхнуло ослепляющим огнём над горизонтом и за доли секунды совершило круг. Затем ещё один и ещё. Оно отразилась на доспехе очень высокого и худого война, поднявшегося на гору. Он вскинул лук, с широкими плечами, ростом с самого война, вложил стрелу-копьё, натянул тетиву, прицелился и отпустил. Следом из-за его спины показалась ещё туча таких же стрел. Они взлетели вверх и перекрыли свет беснующегося на небе солнце. И упали вниз, на мешанину из нападавших.

Долина покрылась недвижимыми фигурками. И хотя Ярр видел всё с высоты полёта птицы, он понял — это не люди остались лежать, пронзённые стрелами, а кто-то кто совсем от людей отличался. Туча за тучей поднимались с горы, и всё больше тел оставалось у её подножья. Наконец, упорядоченные ряды, сверкающие металлом и свора тварей у подножья, сошлись на склоне. Никто не пытался бежать или покинуть сражение. Никто не дрогнул.

Солнце наворачивало круги один за другим, то вставая, то опуская, а битва всё продолжалась. На склоне горы и вокруг неё остались только тела. Стаи воронов и стервятников кружили над ними, клевали их, пока земля не поглотила их всех.

И затем битва повторилась снова. И повторялась много раз. Армии менялись. Менялись ландшафты, доспехи и страны. Худой высокий воин, начинавший сражение, всегда возвышался над своим войском, но его очертания менялись, он был то женщиной, то мужчиной, то чем-то средним, а иногда и вовсе не напоминал человека.

В одном из сражений те, кто стоял позади него вдруг замерли и не подняли оружие. Удивлённый он обернулся и тут же оружие обрушилось на него. Ударов было так много, что от него почти ничего не осталось.