Нежизнеспособный

– Сиди со мной, придумывая план, сбежим, соберём людей, наверняка в этом городе есть недовольные таким правителем.

– По мне все они похожи на овощи – художник мышью подкрался в уголок к Вите и, пародируя, повторил его задумчивый взгляд с мыслью: «Как у него ещё морщины не появились, этот парень всегда так кривит бровями, смотреть жутко. Никогда не меняется».

– Мы можем попасть в соседний тюремный блок… а оттуда не далеко до ворот, через которые нас притащили, так просто мы не дойдём до границы, еда, еда… если соберём на побег больше людей, тогда поделимся на отряды и часть будет воровать еду у торговцев, часть найдёт наши машины, наверняка же это всё где-то есть…

– Вить ты глупый или что-то? – перебил Ниум – предлагаешь сбежать и думаешь у нас найдётся время на то, чтобы бегать разорять поселение? У царя сила такая, что одного его желания достаточно, да бы убить нас.

– Никто не может убивать по своему желанию – разумно подметил Виктор – возможно он делает это каким-то заклинанием, читом или ему нужен зрительный контакт. Не бывает силы, на которую бы не нашлось ответной.

– И ты рискнёшь проверить? Тебе недавнего не хватило? Мне, знаешь ли, и тут неплохо, при таком-то раскладе.

– Хочешь сидеть смирно и ждать смерти?

– Это лучше, чем идти за ней.

Юноши недовольно развернулись друг от друга Ниум, уйдя рисовать на стене кровью, а Витя всё так же недовольно хмурясь.

Солнце уже село, а на утро парни проснулись от звона металла. К ним пришла милая девушка в белом простецком с узором из кружева крестьянском платье и принесла на завтрак кашу. Она с совсем понурым пресным взглядом, не говоря ни слова, просунула тарелки через крохотное окошечко и закрыла его за собой на ключ.

– Девушка подождите, скажите вы из наших, из страны?

– Да – бросила она осторожно напоследок и сразу удалилась прочь.

– Ниум, кажется, я стал кое-что понимать… протянул парень – я заметил, что все не здешние ходят в кружевах, на коренных жителях, пока нас вели через город, я не видел ни единой души с кружевом. Оно только у заключённых и единичных слуг.

«Вау! Долго же до тебя доходило…» – раздались в унисон раздражённый голос Игната из-за стены и сиплый Нума рядом.

– Да погодите, что если он контролирует нас узором, как печатью? Сам подумай, местные уже просто зомбированы, запуганы внешним миром или что-то в роде того, они прожили тут столько времени, не зная других правителей, им не сложно чего-нибудь внушить, а нам, знающим о существовании лучшей жизни и желающим вернуться домой нужны сдерживающие механизмы. Нас заставили надеть рубахи с кружевом, и видно, что оно ручной работы, значит, что, возможно, они наделены какой-то технологией, чипами слежения или магией, больше скажу на императоре же тоже много такого же кружева, не удивлюсь если они как-то связанны.

– Вить, вот это уже нелепо – пренебрежительно бросил Ниум, старательно вылепляя голову неведомого зверя из сладкой каши.

Игнат по другую сторону стены недовольно фыркнул: «Эта девчонка была из тех детей, коих мы послали на смерть в прошлый раз».

На рассвете Велиар вальяжно прогуливался по окрестностям поселения. Он улыбался прохожим светло и нежностью мог бы растопить чьё-нибудь сердце. Царь покупал фрукты у скромных торговцев, даря им по золотой монете за каждый плод, что было сверх меры щедро. Однако никто не осмеливался благодарить своего правителя, люди обращались с ним как с обычным покупателем. Полупустые улочки оживлялись в это время при его появлении. Среди людей нельзя было найти ни богатых ни сильно бедных, то может показаться странным, но почти все были либо ремесленниками, либо учёными, либо вольными земледельцами, либо стражниками. Последние назывались так, хотя и представляли из себя по сути своей охотников. Одетые в монашеские рясы, они выглядели забавно, когда выдвигались по заказу императора на поимку какого-нибудь диковинного зверя, которого он бы хотел отобедать или которым собирался угощать горожан. Иногда, следует признать, они делали и тяжёлую работу: выносили трупы, работали в поле, однако прямой своей обязанности почти никогда. Всего стражников было около двух-трёх сотен. При том учёных жило всего несколько тысяч. А ремесленников всех сортов и земледельцев было более нескольких сотен тысяч.

Царь строго следил за налогами и что уже совсем странно за счёт беспрекословного подчинения всех и вся в селении почти не было различия по достатку. Однако если Велиар видел, как кто-то обращался в бедняка, он одаривал того деньгами безвозмездно, и с такой просьбой даже можно было пожаловать во дворец, но это было сродни игре в русскую рулетку. Можно было и без пары органов остаться, если не повезёт.