Нежизнеспособный

– Воу, а это было больно. Кирей, лапочка, наблюдает за нами из окна башни… да? Мира?

– В-в-вполне в-возможно – простонала та в ответ, суетясь вокруг Джун в попытках придумать способ хоть как-то помочь подруге.

– Ты! Чтоб ты сдох отродье! – не унималась Джун, уже теряющая сознание.

– Не перестанешь на меня кричать – Кирей не оставит тебя в покое.

Виктор уже совсем похорошевший встал на ноги и закинул девчонку на плечо. Обратно компания шла под аккомпанемент ругани, пока Джун, не выдержав боли, не потеряла сознание.

Ребята удручённо прогуливались по крупным улицам, что подсвечивались фонарями и украшались статуями всяческих сортов, от статуй Велиара, в богоподобных образах, до изображений мифических сюжетов или сложных арт-объектов. Компания иногда забредала и в, на удивление чистые и светлые, переулки, сокращая себе самопридуманный маршрут. Везде они видели радостных рабочих заканчивающих свои дела, видели высокие промышленные здания, бары, рестораны, оранжереи и уличных музыкантов, а также огороженные частные территории чьих-то домов и много жизни, которой, казалось, несколько дней назад не было и следа.

Витя, несказанно удивлённый таким переменам, приметил одного из прохожих, выпивающего за столом около какого-то паба на открытом воздухе.

Низенький парниша с детским лицом, в забавной соломенной шляпе с широкими полями и шариками, подвязанными на серебряных цепочках, лениво зевнул и спрятал лицо под головным убором, после чего сухо и невнятно попытался кышкнуть людишек прочь.

– Слушай, мелюзга, расскажи нам о вашем царе – Усаживаясь напротив, потребовал Игнат.

– А ты мне не указывай, чернь. – буркнул мальчишка в ответ, лениво зевая.

– Извините его, пожалуйста, Господин Шеус. – Поклонившись сказала Мира.

– Мир, ты его знаешь? – удивился Витя.

– Да, он что-то вроде меня, непонятно зачем, и почему, но Велиар держит при себе, не ограничивая в свободе.

– Не сравнивала бы ты меня с собой, я для Велиара – друг, а ты кукла – промычал Шеус.

«Как раз-таки наоборот» – промолчала леди.

– Царь, как царь, если вам так важно, самодур каких ещё поискать, а теперь валите, чужаки нам здесь не нужны, радуйтесь, что мои ленивые руки до вас не добрались.

– Разве вас устраивает жизнь у такого правителя? – Спросил Виктор.

– А может не устраивать? Недовольные умирают почти сразу, не успеешь людей собрать.

– Он вживляет людям какие-то чипы?

– Может это магия? – перебил блондин.

– Ниум, дурак! Какая магия? Мы живём во время кибертехнологий.

– Эй, ты Ниум, кажется ты хорошо сдружился с Зилией… Мог бы и мне внимание уделить, к тому же моего брата тоже Ниумом звали… даже нескольких – потягиваясь зевал Шеус.

– Нескольких братьев таким дурацким именем? Что за чушь ты нас дуришь? – грубо крикнул Игнат, что уже успел выклянчать у локея себе бутылку Рома.

– Нет, серьёзно я был создан нашим царём, и он хотел создать мне брата, это тело принадлежало пареньку из большой семьи, и он попытался на всех, и каждого называл Ниум, но потом просто убивал недовольный результатом. Когда все шестеро закончились, я остался единственным, по его мнению, удачным, и моё имя – Шеус.

– Создавал людей… – прошептала Джун. – Не зря он просил называть его Богом, у него и правда невероятная сила.

– Быть не может… ты пытаешься нас обдурить. – Упорствовал Игнат.

– Ой, да думайте, что хотите, дайте выпить в тишине.

– А тебе пить то вообще можно?

– Не твоё тело – не твоё дело…

Вошедшие в снежных кружевом расшитых рубахах и казачьих сапогах парни обомлели от изумления в центре обеденного зала было, а точнее сказать, чего не было… не было самого обеденного стола… за место него стояло несколько персональных деревянных, резных столиков со стульями, подписанные на каждого человека. Ниуму досталось место напротив царя, словно он хотел видеть гостя лучше, или что бы видели его. Девушки, удивлены были меньше, Мирсине уже довелось увидеть обеденную залу во время прогулок по башне, и поболтать с Джун на эту тему успела она ещё за долго до прихода отряда Виктора.

Когда вошедшие расселись по своим местам в помещении повисла тишина. Виктор окинул своих спутников взглядом запрета явно надеясь, что никто из них не притронется к пище ведь, кто знает, она может быть отравлена. Особенно если ужин подан таким маньяком, как хозяин этого дома.