Нежизнеспособный

Кирей молча потянулся и поцеловал. В ключицу. Довольный работой он перешёл к руке и проходясь языком по коже оставляя отметины, кусая иногда по забывчивости и вылизывая ушибленные места словно в знак извинения, он бы не оставил живого места на художнике. Ниум силой дёрнул Кирея подняться и увёл в комнату, где уложил на диван.

– Что мне теперь с тобой таким делать? Как собачонка, ей богу, они тоже своих хозяев слюнявят… – подумалось художнику – не то что бы я не рад… выглядит это комично, но как привести тебя в чувства? А может не приводить? – цокнул языком – Простишь мне?

– Шучу – рассмеялся Ниум на ухо своему вдохновению – пока ты в таком состоянии я ничего тебе не сделаю, это было бы неуважительно с моей стороны.

– Ний… – послышалось среди бессвязного мычания брюнета.

Кирей принялся продолжать свою прежнюю работу, потом переключился на пальцы Ниума, целуя и облизывая каждую фалангу и впадины между пальцами. Когда и это надоело парень вернулся к локтю: оставил отметины на предплечье, сгибе, запястьях, а потом стыке шеи с подбородком, поцеловал кадык и пока Ний наслаждался нежностью, представляя себе жаркую красотку, Кирей внезапно остановился. Он лёг без сил на спину. Глаза медленно посветлели и пелена разошлась, а вместе с тем пришло понимание содеянного. Краска прилила к лицу, и парень молча зарылся в подушки.

– Ний я… я… не знаю, что это было… это было ужасно прости меня… тебе, наверное, неприятно.

– Да нет, я же начал, моя вина – прервал художник – вот только: ты это делал потому, что у тебя ко мне чувства?

– Нет, что ты! Мне вроде, всегда девушки нравились. – сознался юноша – А ты самый дорогой мой друг, я никогда не думал, что хочу тебя поцеловать… Сейчас, когда я пытаюсь вспомнить, я… а-а… голова раскалывается…

– Поспи немного, поговорим о твоём поведении, когда отдохнёшь.

Ближе к ночи, когда Кирей проснулся, а Джун ещё не успела вернуться Ний принёс другу кофе со сливками, и тремя ложками сахара, после терпеливо выждал около десяти минут, пока товарищ найдёт слова.

– Это было похоже на наваждение – начал Кирей. Я не мог ничего сделать, просто… делал… бездумно и безвольно, как во сне или под гипнозом. Последнее, что я помню осознанно это то, как ты поцеловал меня. Извини ещё раз. – Парень виновато опустил глаза в пол. Смущение за содеянное всё ещё терзало его.

– У меня только два варианта – заключил блондин – или ты потерял голову от любви ко мне, стоило мне только начать, или же это твоя реакция на нехватку кислорода, ты так сказать перешёл в аварийный режим работы, даже говорить толком не мог. Есть только один способ проверить – давай тебя задушим!

– Ний…

– Я не шучу, разве тебе самому не интересно?

Художник выпрямился, сидя рядом на диване, и, показав обе руки открытыми, заявил: «Я, Сом Ниум, клянусь последней палеткой акварели, что не воспользуюсь твоим беспомощным состоянием и, наверное, оставлю живым».

– Только не говори, что, чтобы не поиздеваться над своим другом тебе обязательно давать клятву? Так и быть, делай.

У творца зрачки буквально загорелись от азарта и, уложив друга и сам сев сверху, он сомкнул руки на чужой, хрупкой шее, и давил, внимательно смотря за тем, как его вдохновение теряет сознание. Он держал не долго, так, как, по его мнению, дыхание должно было только сбиться и, отпусти он сейчас, можно отделаться кашлем и ужасно тяжёлой одышкой, а может ещё через секунду друг потеряет сознание. Однако, такого не последовало, вместо этого жертва снова принялась целовать обидчика, изворачиваясь, чтобы оставить следы на руках, что было сложно, но, как только Кирею удалось заполучить в распоряжение уже и так изрядно пострадавшую кисть Ниума, он принялся повторять уже выученные действия.

Благо Джун вернулась уже когда парни уснули.

А сейчас, в настоящем времени, Ний возвратился с прекрасным дорогим вином. Кирей уже уложил Виктора в гостиной на диване, а сам стоял на балконе, наслаждаясь тем, как вихревые ветряные потоки ласкают его тело и колышут широкую рубаху.

– Тебе налить? – Позвал Ний и плеснул немного вина себе.

– Да, спасибо.

Ний сделал маленький глоток и, проникаясь вкусом, протянул пару мгновений. Прикрыв веки и концентрируясь на ощущениях своего языка, ему вспомнился тот поцелуй со своим вдохновением.

– А ты… почему ты именно целуешь людей? Помню мы сошлись на том, что ты бессознательно пытаешься сделать людям приятно… но поцелуи? Тогда было бы логичнее массаж или объятия, я не прав?

– Я тоже думал об этом… когда-то давно, в детстве, я прочитал в одной книге, что поцелуй это самое прекрасное проявление любви.

– Вот как значит…

– Да, и ещё, поцеловать можно любого человека, джентльмены целуют дамам кисть руки, а леди целуют в щёку. Матери целуют детей в лоб, возлюбленные друг друга в губы, но как бы то ни было, поцелуй может быть настолько разным и носить столько разных смыслов, он показывает чувства, социальные роли и отношение человека к тому, кого он целует… Звери зализывают раны или вылизывают детёнышей умывая их таким образом… думаю поцелуй самое естественное проявление заботы и нежности.