Нежизнеспособный

– Хм… – протянул собеседник – я поведаю только потому, что об этой легенде должен знать каждый, кто посещает место впервые. Если бы не возрождение, тебе бы огласили это на входе, думаю Хитори просто забыл, он же тоже человек не всесильный… видишь ли… люди, все: и парни и девушки безмерно красивы, на любой вкус и цвет, размер и форму, но чем дольше ты будешь с ними, тем сильнее влюбишься и с каждой секундой их общества увеличивается риск что ты… короче перенесёт тебя обратно к великанам. Небо и время решают здесь всё, мы бы могли довериться времени в перемещения, меньше бы ноги устали, но именно времени у нас нет. Ты потом поймёшь, как это работает, может даже удастся увидеть своими глазами.

– Ого, но зачем в таком дивном мире такая кара? И за что?

– Не вынуждай меня говорить, но… ты же у нас тугодумный, Хитори, тебя обманули, восстановили тело, а мозг не положили.

– Это было грубо.

– Прости, но правда разве ты не видел тех двоих? В саду есть два правила, от которых зависит чистота всего вокруг: жизнь не давать и не забирать.

– Чистота? Я понимаю, убийство – это ужасно и порочно, но не давать жизнь?

– Да, что-то вроде баланса, если человек добавляется как гость, то он зачисляется на образную арену, а рождение ребёнка или убиение взрослого рушит счёт и нарушители отправляются в мир великанов или, если повезёт меньше, пускают дольше. А также можно самовольно пройти дальше.

– Вот как, но это не так страшно, соблазну можно противится и можно же не вступать в контакт с местными, так ведь? Вечно бегать не получится, однажды ты просто влюбишься в гуляющую отдалённо красавицу и положишь мир к её ногам.

– Хитори не должен меня на поводке держать? Это звучит опасно, разве он не готов был плясать танцы с бубном ради защиты меня?

– Тебе при первом прохождении было всё равно, не зацепил тебя никто или просто ты не влюбчив, но итог один… а нет было кое-что.

– Кое-что?

– Помнишь девчонку, которую видел ночью?

– Откуда ты знаешь?

– Ты серьёзно думаешь, что парень для, которого ты дороже жизни не приставил меня следить за тобой? Если бы ты сам не справился, я бы вмешался… так вот та девица, она приударила за тобой в тот раз, не вышло ничего.

– Это по тому что я гей?

– Ты гей?!

– Не знаю… – смутился я – просто она такая красивая, а я не поддался ей, до сих пор стыдно. Она говорила, что мы любили друг друга, это правда?

– Она тебя любила, а ты просто промчался мимо неё, как мимо стенки, игнорировал весь путь, и она затаила сильную обиду.

– Ясно, вот оно как.

– Так тебе парни нравятся?

– Нет! Если так подумать то, мне просто никто не нравится, даже по-другому, мне нравится душа. Я пойму свою ориентацию, когда по-настоящему влюблюсь.

– Это всё мило, мальчишка, но люди любят не только сердцем, но и телом. Такими сделала эволюция, это нормально и это то с чем ты вынужден смириться.

– Но я правда не знаю, меня не тянет ни к кому… но, если подумать, то вроде бы я кого-то раньше знал, кого-то кто мне нравился. У неё были белые волосы и рост примерно с меня или чуть ниже… я не помню лица в целом но… ресницы были длинные, кожа мягкая, светлые глаза… это всё.

– Она – та, которую ты видел во сне?

– Да. Ах, точно, хотел спросить, а зачем нам нужны лекарства?

– Времени всё меньше, – пробурчал Страж – дальше будет опаснее и нужно будет залечивать раны, пора, наверное, спать уже… доброй ночи?

– А, да, конечно, извини, что отвлёк, спокойной ночи.

Мы возвратились через три дня, после начала путешествия и понежились в саду вечер, а на утро добрались до дверей. Теперь нас стало четверо.

Мы продвинулись дальше, казалось бы, однако, и за этой дверью был красивейший сад. Но состоял он из одних лишь маков. Это было сплошное маковое поле, в котором просто-напросто хотелось лечь и уснуть. Мои спутники несколько насторожились и Хитори скомандовал: «Идём!». Так мы и пустились бодрым шагом.

Шли долго и я не мог никак отделаться от странной дрёмы, что сидела в глазах. Я уже понял, что она наводилась однообразием пейзажа и запахом цветов, что бы не свалиться с ног я периодически хлопал себя по щекам и щипал за руку. Друзья я же, как мне показалось, такой проблемой не страдали.

К слову о друзьях, я обернулся на Стража, что был чуть позади меня и обомлел: его лицо было… красивым. Милым даже я бы сказал, точно детским, светлым с мягкими, но непривычными мне чертами лица. Я даже увлёкся на время, любовался и любовался, даже забыл на время о снотворном воздухе вокруг. А Страж мне и не говорил ни слова, так что прервался я только тогда, когда мы добрались до, здешнего промежуточного пункта.

Остановились рядом с навесом, стоявшим на трёх высоких копьях. «Вот откуда оно у Стража» – подумал я. Под навесом сидел человек на шезлонге, его одежда была невзрачной и рваной и состояла из простецкого длинного пиджака на голое тело и коротких шорт. Совершенно босой, в шляпе с широкими полями, напоминающей мне облако, и, по краю которой были прикреплены множество цепочек со стальными шариками на концах, парень не придал нам никакого внимания.