Нежизнеспособный

Страж, не сдерживая волнения, приблизился первым и потянувшись к человеку на шезлонге просто упал рядом и уснул. Я опешил. Хитори рассмеялся. Лилия закатила глаза. «И ради этого мы сюда шли?» – пронеслось мысль в моей голове.

– Эм… с ним всё в порядке? – поинтересовался я у Хитори.

– Да, это его дом и его брат, вот и дал себе волю паренёк – сказал Хитори – Отдохнём и пойдём дальше, только не спи, ладно? Уснёшь – можешь не проснуться. Хотя работа Стража будить таких простачков.

– И долго мы тут будем?

– К вечеру уже покинем это место, ну или же к ночи, как-то так.

Я удивился, но, наслаждаясь идиллией этой бескрайней равнины, не мог не пропитаться безмятежностью и покоем.

Под влиянием любопытства я подкрался к парню в шляпе и увлёкся разглядыванием его головного убора. В тот миг он перевернулся, предмет слетел, и я увидел лицо – точно детское, похоже на лицо Стража в чём-то даже.

– Эй, дай шляпу! – расстроился он, видимо, посчитав, что это по моей вине она съехала с его головы.

– А! Простите – извинился я, краснея.

Тише – усмехнулся Страж, приоткрыв один глаз – Шеус, не гневайся, ты по пустякам, тебе по должности не положено.

– По должности? – я одарил друга взглядом полным непонимания.

– Он упокоиться помогает, а я – зевнул Страж – пробудиться.

– Упокоиться – испугался я.

– Да уснуть! – Разозлилась Лилия, которая единственная, не находя себе места, стояла поодаль нас, нервно постукивая пальцем.

– Да – согласился Хитори – это его маки разрослись по округе.

– Не говорите так, словно это плохо! – возмутился Шеус – сон это самая прекрасная вещь на свете.

– Ага, только вот ты всю вечность до жизни спал и после вечность будешь спать, неужели тебе мало? – спросила Лилия.

– Мало – красноречиво отвязался Парень в шляпе.

– Лилия, на следующем этаже иди вперёд нас, сразу к выходу, расположись там с вещами – указал Хитори сонно.

Девушка молча согласилась. Так мы и провалялись весь день, а к вечеру нас разбудил Страж и вывел по маковому полю к двери, за которой оказался лифт, такой же, как и первый, и мы плавно поднялись наверх.

Экзамен был во вторник. Не то чтобы он был единственным, перед этим у ребят было уже четыре, однако же последний обладал особенной важностью, потому что сдача производилась профессору Накурову и от выставленной им оценки в некотором смысле могло зависеть получит ли Кирей возможность выбраться в опустошённые территории. Как и следовало ожидать молодой человек прикладывал много усилий к подготовке и пускал на заучивание билетов каждую свободную минуту, хотя ему и хватило бы четвёрки, но как говорится: «Лучше перебдеть, чем недобдеть».

Разумеется, его товарищи и близко не тратили столько усилий. Кумах и вовсе пришёл только потому, как его вовремя разбудил староста, а Виктор, сохранив в телефоне в заметках ответы и не собирался стараться больше чем на три балла.

Ровно в 9:40 начались четыре часа основного времени и, как это бывает классически, в билете было два вопроса. Рыжий, не зная ни одного, сперва попытался списать со смартфона, как назло в этот момент преподаватель смотрел именно на него и разочарованно, не столько факту списывания, сколько полоротости ученика, закатив глаза, пожилой мужчина подошёл и одёрнул студента, и в качестве поучения забрал мобильник.

Но Рыжий не был бы Рыжим если бы под рукавом коричневой толстовки не прятал смартчасы. И теперь, когда преподаватель, по мнению Кумаха, не будет уделять ему внимания он с умным видом принялся писать с загруженных фотографий.

Виктор изначально уселся подальше у стены и строил вид максимально уставший и даже спящий, а когда примечал, что на него не обращают внимания, заглядывал в смартфон. Но повезло один вопрос он знал и без подсказок.

Вообще все списывали как могли, и пробовали и другие такие же не особо оригинальные ухищрения, по-честному, большинству было лень утруждать свою фантазию, и половина группы просто регулярно выстраивалась в очередь на «выйти», да бы спокойно вбить запрос в Google. И разумеется преподаватель прекрасно знал, как и кто ухищряется, даже в случае если не видел особо явно «необычного» поведения студента он всё равно автоматически примерял на всех маску «хитреца». Это было уже скорее издержкой профессии. Видеть не меньше чем два раза в год, как больше двухсот людей строят умные лица и пытаются незаметно переписать незнакомые им слова из одного места в другое, оставило на себе след.

Даже Кирей, что намеренно садился на первую парту, да бы прикрыть своих незадачливых товарищей, из принципа «один за всех и все за одного», и да бы не давать учителю повода в сомнениях в своей честности. Даже этот парень, что умер бы со стыда на месте, обвини его кто в лживости и подобной подлости, даже на него профессор Накуров вешал этот ярлык «хитреца». Но так за все пять лет ни разу не сделал замечания, лишь по тому, что тихий юноша, что всегда молча на занятиях смотрел на него и тихонько записывал лекцию выглядел странным и тревожить его от того не хотелось. Ведь «не буди лихо пока тихо».