Нежна и опасна

Уронил — не раздавил. Что с ним случилось? Ему тоже неприятны расспросы о Леночке? Или ему тяжело признаваться, что первый раз он женился не по любви, а по глупости и жалости? Так ведь Маша давно в курсе, другие наверняка тоже. Они же всю жизнь дружили, такие вещи от друзей не утаишь. Или Молчанову стало стыдно передо мной? Но за что? Что не любил первую жену, но понял это, лишь полюбив вторую?

А разве так не бывает? Мы все иногда ошибаемся.

Ранка и правда оказалась неглубокой. Обошлось наложением пластыря.

Мы пили кофе с бутербродами, приготовленными Олегом. Утренние тягостные разговоры постепенно забывались. Кирилл снова превратился в обаятельного молодого человека, по которому невозможно было сказать, что его что-то тревожит. Будь я хорошей подругой, я бы это так не оставила. Я бы допыталась, что его беспокоит, постаралась бы понять и помочь. Но мне не хотелось лезть ему в душу. Я видела, каким щенячьим взглядом он смотрел на Лену на презентации. Мне этого хватило.

Когда-то мне было важно, как Кирилл ко мне относится, и я даже спрашивала его: «Ты меня любишь?». А теперь я знала, что он меня не любит, но эта мысль не причиняла боли и не заставляла сходить с ума. Он прекрасно ко мне относился — ласково, бережно, заботливо. Дарил красивые платья, не считал мои расходы в салонах красоты и магазинах. Даже секс перестал меня напрягать. Я приспособилась к его потребностям и научилась расслабляться. Мы словно достигли какой-то вершины в наших отношениях и остановились. Было время, когда я хотела уйти от Кирилла, а сейчас думала: ради чего? Что в моей жизни есть такого, что нужно бросить этого красивого и щедрого мужчину, которому хватает такта не расспрашивать меня о прошлом, не ревновать и не контролировать? Что я получу взамен, расставшись с ним?

Другое дело, что я мало что получала, оставаясь с ним, но об этом я старалась не думать. Безопасность, защита, нежность — это не так уж мало.

— Помните Жанну? — спросил Кирилл, отрываясь от чтения планшета. — Ну, эту блогершу, светскую кры… — он поправился: — львицу.

— Я помню эту дуру, — искренне ответила Маша.

У меня екнуло сердце:

— Ты читаешь ее блог?

— Нет, — ответил Кирилл, — но я подписан на дядю Степу, а он дает ссылки на всякие другие блоги. Оказывается, они уже неделю срутся гей он или нет.

— Что?! — спросили мы хором.

— Жанна написала статью об иностранцах в России, которые воспринимают русских девушек как дешевых проституток, а Степан сказал, что это вранье. Мол, если девушка нормальная, то иностранец вполне может жениться, таких примеров полно. А вот если она тупая алкоголичка, то сама виновата, что мужики ее бросают. В ответ она назвала его старым мужеложцем, у которого встает только на волосатые… Фу, нет! Я не буду это повторять, — рассмеялся Кирилл.

— И что дальше? — спросила я.

Очевидно, Жанна все еще переживала из-за похождений Эрика Линдхольма и пыталась его уязвить. Не достала в жизни — доставала в грязных блогах.

— Ну, они несколько дней перебрасывались оскорбительными постами, в итоге Жанна поклялась выложить доказательства, что Степан гей.

— Такие вещи доказать нельзя, — сказал Олег. — Даже если она свечку держала — это ничего не значит.

— Тем более в сети полно фоток Степана с Аней, — сказал Кирилл. — Жанна сама их выкладывала после выходных на «Оскаре». Все думают, что он натурал. Ну, по крайней мере в данный момент своей жизни.

— А вдруг у нее есть фотографии, где он с Максимом? — задумчиво спросила Маша.

— У нас у всех есть фотографии, где мы с Максимом, — ответил Молчанов. — Нет у нее ничего, она блефует.

— Может, мне поговорить с ней? — спросил Олег.

— Да зачем? Дядя Степа без нас разберется. Его не в первый раз обзывают геем, он уже привык. К тому же он не гей, так что правда на его стороне.

От разговора у меня осталось гнетущее впечатление сгущающихся проблем. Все, что касалось Жанны, вызывало у меня страх и отвращение. Я не ждала от нее ничего хорошего. Да, я выкупила у нее список, и свежий гейский скандал меня не затрагивал, но чувствовать себя в безопасности я не могла. Под ложечкой нехорошо засосало.

Какое-то горькое утро.

* * *

Маша стояла перед платяным шкафом в нашей с Кириллом спальне:

— Ты хочешь понравиться маме?

— Ну… да.

— Тогда делай, как я говорю! Во-первых, ты должна надеть свой самый роскошный наряд, — она перебрала несколько вешалок и вытащила золотистое плиссированное платье, стоившее целое состояние. — Вот это подойдет! Во-вторых, ты должна сделать прическу и макияж. Маму ужасно бесят местные девчонки, которые шляются по городу в мятых шортах, словно только что вылезли из кровати. Она не любит этот расслабленный калифорнийский стиль, она скучает по русской манере одеваться.

Я вздохнула:

— Все лучшее сразу?

— Угу. В-третьих, называй ее Светлана. Никаких «мама» или «тетя Света», она это ненавидит. И самое главное — покажи, что ты обожаешь Кирилла.

— Но как?!