Нежная любовь главных злодеев истории

Желая подчеркнуть свою сыновнюю любовь, он, несмотря на бурную непогоду, отплыл на острова, чтобы собрать прах матери и братьев в урны, которые торжественно захоронил в мавзолее. В память о них Калигула установил ежегодные поминальные обряды, а в честь матери — вдобавок и ежегодные цирковые игры, во время которых изображение Агриппины Старшей возили по Риму на особой колеснице. Не забыл он и про отца своего, в память о нем переименовав месяц сентябрь в германик.

После мертвых настал черед живых. В сенатском постановлении Калигула назначил своей бабке Антонии поистине великие почести. Своего дядю (и преемника) Клавдия, бывшего в ту пору римским всадником (аристократическое сословие, второе после сенаторского), взял себе в качестве консула, брата Тиберия в день его совершеннолетия усыновил и дал ему почетный титул «главы юношества», а в честь сестер повелел прибавлять ко всякой клятве, приносимой его подданными: «И пусть не люблю я себя и детей моих больше, чем Гая и его сестер».

Всем преступникам и обвиняемым Калигула даровал амнистию, вернул в библиотеки некоторые запрещенные ранее сочинения, должностным лицам разрешил свободно править суд, ни о чем его не запрашивая. Он даже попытался вернуть народу выборы должностных лиц, восстановив народные собрания, но этому воспротивился сенат, и Калигула не стал настаивать на своем. В своем популизме он дошел даже до того, что освободил Италию от полупроцентного налога на продажи и возмещал убытки гражданам, пострадавшим от пожаров. Дважды Калигула устраивал всенародные раздачи денег, во время которых каждому свободному римлянину доставалось по триста сестерциев. Часто происходили раздачи подарков и угощений.

Народ ликовал пуще прежнего, а сенат посвятил молодому императору золотой щит, который ежегодно в установленный день полагалось вносить на Капитолий с песнопениями и славословиями.

Калигула был большим любителем гладиаторских битв и поединков кулачных бойцов, во время которых он тешил свою жестокость. Часто устраивал он театральные представления и цирковые состязания. Все это способствовало росту его популярности, поскольку народ Рима обожал зрелища.

«Кроме того, он выдумал зрелище новое и неслыханное дотоле, - писал Светоний. - Он перекинул мост через залив между Байями и Путеоланским молом, длиной почти в три тысячи шестьсот шагов. Для этого он собрал отовсюду грузовые суда, выстроил их на якорях в два ряда, насыпал на них земляной вал и выровнял по образцу Аппиевой дороги. По этому мосту он два дня подряд разъезжал взад и вперед: в первый день - на разубранном коне, в дубовом венке, с маленьким щитом, с мечом и в златотканом плаще; на следующий день - в одежде возницы, на колеснице, запряженной парой самых лучших скакунов, и перед ним ехал мальчик Дарий из парфянских заложников, а за ним отряд преторианцев и свита в повозках».

Смысла в этом зрелище для зрителей не было никакого, но римлянам оно понравилось своей новизной. Самого же Калигулу подвигло на этот шаг старое предсказание астролога Фрасилла Тиберию, озабоченному поисками наследника, о том, что Гай Цезарь скорей на конях проскачет через Байский залив, чем будет императором.

Не забывал Калигула и о созидании — он завершил ряд построек, недоконченных Тиберием, начал строить водопровод, восстановил рухнувший от ветхости храм богов в Сиракузах, заложил несколько новых построек.

Начал он хорошо, и восхвалениям не было видно конца.

В один прекрасный день Калигула испытал то, что принято называть «головокружением от успехов», Калигула приказал воздавать себе божеские почести, посвятил своему божеству особый храм, назначил жрецов и установил жертвы в свою честь. Светоний пишет, что «жертвами были павлины, фламинго, тетерева, цесарки, фазаны, — для каждого дня своя порода».

Император решился на неслыханный шаг — повелел привезти из Греции изображения богов, включая и самого Зевса, снять с них головы и заменить своими.