Нежная ночь Ривьеры

– Поль же тебе нравится? – подколола я подругу.

– Тебе твой Розовый пантер тоже нравится. И что? Он же от этого не перестает быть вором. Хотя, конечно, на убийцу Поль точно не похож. Ладно, хватит о мужиках. Давай думать, как будем выбираться.

Как по мне, думать тут было нечего. Мы – в закрытой каюте. Яхта – в море. Куда денешься? Но я давно заметила: Машку безвыходные ситуации только бодрят.

– Что на судне самое страшное? – спросила она. И сама себе ответила: – Пожар.

И полезла в сумочку. Достала зажигалку, которую таскала с собой еще с тех времен, когда курила. Огляделась:

– Бумаги никакой нет?

Я покопалась в сумке и вынула карту побережья, которую нам дали в отеле.

– Отлично! – воодушевилась Машка. – Теперь надо найти, чем ты его тюкнешь.

– Я?! Кого?!

– Матроса. Устроим тут задымление, он к нам войдет, ты дашь ему чем-нибудь – о! Вот этой пепельницей! – Машка схватила со стола массивную бронзовую дуру, изображающую обезьяну. – По башке. И мы выскочим наружу.

– Прекрасный план! – сказала я. – А там я перебью этой пепельницей остальную команду, встану за руль и приведу яхту прямо в порт, отстреливаясь окурками от преследователей. С ума сошла?

– Лучше ждать, пока нас здесь прикончат?

– Зачем им нас приканчивать?

– Затем, что мы поняли, кто такой Влад. Он знает, что я не дура и догадаюсь.

– Ну, план у тебя, если честно, дурацкий.

– Ты не дослушала. Если удастся вырубить этого матроса, у него наверняка в кармане есть телефон. Позвоним в полицию. Скажем, что нас похитили.

– Маша, а почему вырубать матроса пепельницей должна именно я?

Подруга посмотрела на меня с изумлением:

– Так ты же врач!

– Логично.

– В смысле, знаешь, куда надо бить.

– Ма-ша! Никого бить по голове я не буду.

– Ладно. – Машка вздохнула. – Тогда делаем так…

Она снова огляделась. На полке из красного дерева лежал ящичек с сигарами. Машка достала целую горсть, раскрошила. Подожгла плотную бумагу карты, поднесла ее к двери и завопила истошным голосом:

– Пожар! Горим!

Я закашлялась – дым от цветной краски повалил густой и едкий. Через пару минут дышать в закрытой каюте стало нечем. Но к нам никто не прибежал.

– По-моему, мы выполнили работу за них, – прохныкала я. – Кричи громче, не то задохнемся!

И затарабанила ногами по двери.

Наконец ключ в замке щелкнул.

Машка встала за дверь с зажатым в кулаке табаком от сигар. Его она собиралась бросить в лицо матросу, чтобы лишить зрения. Так показывали в каком-то идиотском боевике. Потом мы должны выскочить на палубу. И сигануть в море. Плаваем мы отлично, по заливу гоняет множество лодок, кто-нибудь нас подберет.

План дикий. Но я тоже понимала: лучше прыгнуть за борт самой, чем ждать, пока тебя выкинут с камнем на шее.

Крабистый матрос распахнул дверь. И закашлялся от дыма. Машка швырнула ему в лицо горсть табака. Но матрос не ослеп, а только заморгал от удивления. Тогда Машка просто со всей силы толкнула его в пузо со словами: «Пусти, козел!» и рванула вверх по трапу. Матрос, протирая глаза, ринулся за ней, я – за обоими.

…Когда Борис причалил к яхте, он увидел, как одна из девчонок выскакивает из кают-копании, за ней несется темнокожий амбал, утирающий на ходу слезы, а следом подпрыгивает Лена и что-то кричит.

– Всем стоять! Полиция! – гаркнул Борис, нахлобучив поглубже на глаза фуражку. Безумная беготня на яхте остановилась.

Рулевой, который в изумлении смотрел на эту картину, что-то сказал амбалу. Тот пожал плечами.

– Вы должны передать мне подозреваемых, – прокричал Борис, швартуясь. А сам прикидывал, что делать, если рулевой попросит предъявить жетон. Тот не попросил. Молча спустил трап.

– Наши телефоны! – скомандовала крабистому матросу Машка, и он безропотно их принес.

– Как вы нас нашли? – пробурчала подруга, прыгая с трапа.

– Меня послал комиссар Бернар Пети. – Полицейский отвернулся, пряча лицо.

– Вовремя! Лена, чего ты застряла!

Я шагнула на лесенку. Тут по морю прошла волна от промчавшейся мимо моторки, трап зашатался, я вцепилась в протянутую полицейским руку, с размаха упала ему на грудь, подняла лицо.

И чуть на самом деле не вывалилась за борт.

На меня уставились смеющиеся янтарные глаза фальшивого полицейского.

Это ошибка!

Бернар Пети в третий раз перечитывал результаты экспертизы. Что-то в ней цепляло, но он никак не мог это уловить. В шприце обнаружен героин. В крови потерпевшего – он так и не пришел в сознание – алкоголь, героин и еще один наркотик – нейролептик. Убийственная смесь. Как он вообще еще жив! На шприце – два вида отпечатков. Самого потерпевшего. И подозреваемой Бариновой. Которая теперь не подозреваемая. Чертов адвокат! Но он прав: нельзя посадить дамочек только за то, что они все время оказываются на месте преступлений.

Что же в отчете не так? А! Вот. Не слишком ли мало отпечатков пальцев потерпевшего? Большой и средний. Разве можно так держать шприц? Попасть в вену? Или кто-то стер свои пальчики и закатал его?

Бернар Пети для наглядности взял со стола карандаш, будто это шприц, занес над рукой…