Ключей у меня не было, они остались в сумке на столе, но замок был изнутри, и я могла просто повернуть ручку, и я её повернула. Особенно легче не стало.
Я ненавидела себя с неистовой силой, но мне было мало, хотелось ненавидеть ещё больше, а лучше даже сделать с собой что-нибудь такое, что я заслужила. Осмотрев комнату, я быстро нашла источник незаслуженной радости совсем рядом – банка с гелем для душа, которую я вчера придвинула поближе, чтобы ощущать запах во сне, отлично. Я подошла к ней и переставила туда, где она стояла раньше, стараясь не дышать, чтобы не вдохнуть этот запах даже случайно – я его не заслуживала. Ангельскую таблеточку я тоже не заслуживала, я пила их после маминых истерик, потому что понимала, что не виновата в них, но сейчас ситуация была другая – причиной всех моих проблем была я сама, и я за это заплачу, это справедливо.
Я вообще не понимала, как я осмелилась поверить в то, что заслуживаю поцелуй ВэВэ и имею на него право. Его аура возносила в небеса не только мои ощущения, но и мою самооценку, поэтому я делала что хотела, но сейчас это влияние пропало, и я могла трезво оценить свой поступок.
Где-то далеко зазвонил мой телефон, я прислушалась, гадая, кто может мне звонить в такое время, ещё и на работу.
Вспомнились слова ВэВэ о том, что Карина это делает без моего разрешения, а значит, это неправильно, я мрачно покачала головой, отказываясь даже думать на эту тему.
В дверь постучали, мрачный голос ВэВэ сказал:
– Открой дверь, я тебе телефон отдам и уйду.
Я подошла и открыла, не поднимая глаз, увидела свой телефон в его руке, осторожно взяла его и разблокировала, чтобы посмотреть, кто звонил. Звонил "VVV".
Я подняла на него удивлённый взгляд, он выглядел таким разбитым, как будто это он виноват, а не я. Я не понимала причины, но ощущала его боль острее, чем свою, поэтому продолжала на него смотреть, в ожидании какой-нибудь информации, которая позволит мне как-то ему помочь. Он сказал:
– Ты в порядке?
Я не знала, как на это надо отвечать, очевидно, что я не в порядке, люди "в порядке" не ведут себя как шлюхи и не рыдают потом в туалете. Я осторожно спросила:
– Что ты хочешь услышать?
– Правду.
Мне не хотелось говорить, поэтому я попыталась закрыть дверь, но он не дал, а я не стала настаивать – у меня всё равно нет шансов его остановить, если он захочет это сделать.
– Чего ты хочешь?
– Я хочу услышать правду, Ань. Хочу понять, что с тобой происходит, и хочу тебе помочь. Хочу узнать, что у тебя в голове, просто скажи что думаешь, скажи как есть, я пойму.
– Я думаю, что уже говорила тебе правду, тебе не понравилось.
– Мы просто друг друга не поняли. Мне нравится всё, что ты говоришь, всегда. Иди ко мне, – он протянул руки, приглашая меня подойти ближе, меня это настолько обескуражило, что я опять замерла в ступоре, и он опять обнял меня сам, мягко прижимая к себе и гладя по голове. Если бы это случилось вчера, я бы разрыдалась, но за сегодня я уже столько плакала, что слёз просто не осталось. Я опять погружалась в восходящий поток его ауры, чувствовала его грудь под щекой, его ладони на моей спине, его дыхание возле моего уха, тихий голос, настолько убедительный, что я бы каждое слово высекла в камне для потомков, без единой правки: – Всегда говори мне правду, если она мне не понравится, то это будет моей проблемой, не твоей, я как-нибудь с этим справлюсь. Говори, что не так?
Я повторила то, что он уже сказал – это всегда было хорошей стратегией:
– Я тебя неправильно поняла.
– Что конкретно ты неправильно поняла?