Нежная стерва, или Исход великой любви

Странная семейка, другим не понять, да и не надо никому, наверное, они изменяли друг другу совершенно открыто, рассказывали об этом, чтобы никто не сделал этого за них, а потом до потери рассудка любили друг друга, словно эти измены заводили их, хотя куда, кажется, сильнее-то…

– Ты страшная женщина, любимая моя жена, – выдохнул довольный и расслабившийся Малыш, когда Марина откатилась от него. – Тебя всегда мало, уже сил нет, а хочется еще и еще…

– Я не виновата, что у тебя такие проблемы! – Коваль вытянулась на кровати рядом с ним. – Ты уже не поедешь в офис?

– Вспомнила! Ночь скоро!

– Пойдем походим по двору, а? Я так давно не ходила сама, мне очень хочется, а Хохла все нет…

– А был бы Хохол, и меня никто и не позвал бы!

– Не говори глупости! – возмутилась Марина, ложась на него сверху. – Я с тобой могу все, что угодно, я и на ноги-то встала из-за тебя, для меня нет ничего дороже минут, проведенных с тобой, Егор, и ты это знаешь!

– Тогда идем гулять!

Минут через тридцать они спустились во двор, где изумленная охрана взирала на удивительную картину – Коваль на своих двоих, опираясь на руку Малыша, тихо бредет по периметру, подволакивая правую ногу… Но ей было наплевать – она шла, шла!

– Малышка, может, отдохнем немного? – заботливо спросил муж, заглядывая ей в лицо, но Марина помотала головой:

– Я не устала! – Однако покрытый испариной лоб и закушенная губа не укрылись от его глаз, он подхватил жену на руки и понес в беседку.

– Все хорошо в меру, дорогая! Кстати, не мешало бы в больницу прогуляться завтра, пусть посмотрят, я сам тебя отвезу, а то соскочишь!

– Я бы и сама могла, с Хохлом…

– Ага, которого ты на раз приболтаешь не ехать никуда! – засмеялся Егор, поцеловав ее в губы. – Он же в твоем присутствии совсем мозги теряет, ему что захочешь можно внушить, а уж тебе-то это вообще не проблема!

– Егор, зачем ты? Хохол нормальный мужик, за меня глотку порвет любому, ты только вспомни – если бы не он, меня бы уже в живых не было. Думаешь, Строгач с Азаматом тогда оставили бы меня на этом свете? Не очень-то я в это верю. И только Хохол не побоялся поднять руку на человека, рядом с которым пробыл много лет. Ради того, чтобы спасти меня, а я-то ему кто? Да, переспали пару раз, ну и что? Мог бы присоединиться к хозяину, но не стал, не смог. Я прошу тебя, не трогай его, ладно? – Марина взяла лицо Егора в свои ладони и заглянула в глаза. – Пообещай мне!

– Детка, у меня такое чувство, что ты влюбилась. Или я не прав?

– Не прав! Только одному человеку на этом свете я говорила о любви – тебе. И сейчас скажу – никогда я не смогу уже полюбить кого-то, у меня есть только ты.

Малыш улыбнулся, и они слились в страстном поцелуе, отрешившись от всего. Даже возвращение из милиции Марининой охраны не отвлекло их друг от друга, они продолжали до тех пор, пока Розан не заголосил на весь двор:

– Нет, вы гляньте – мы, значит, на киче паримся, а она тут семейную идиллию восстанавливает! Коваль, у тебя совесть есть?!

– Нет! – заверила она, оторвавшись от мужа. – Я куда-то отлучилась, когда ее раздавали. Вас, смотрю, отпустили?

– Отпустили, – буркнул Хохол, у которого правая скула отливала фиолетовым, а глаз заплыл.

– Господи, что это у тебя? – спросила Марина, глядя на телохранителя.

– Повздорили немного, – пожал он плечами. – Фигня, пройдет!

– С кем повздорили? – не отлипала Коваль, тяжело поднявшись на ноги со скамейки, на которой сидела, и взяв его за подбородок. – У тебя же глаз кровью затек, Женька! Надо к врачу!

– Пусти, не надо мне никуда, – вырвался он. – Можно, я спать пойду?

– Иди, конечно… – растерянно сказала она, и Хохол быстренько ретировался. – Розан, что произошло?

– Навернул менту какому-то, еле-еле его отмазал, закрыли бы на хрен! – сплюнул тот. – Хорошо еще, что Гордеенко концовку разговора сам слышал, там хорек этот по-любому в рыло просил, ну, Хохол уважил просьбу.

– Так что случилось-то? – спросил Егор, усаживая Марину обратно и накрывая полой куртки.

– Да шкет какой-то в погонах высказался на тему, что, мол, Коваль наша спит с каждым встречным, ему, мол, черт какой-то рассказывал, что сам лично ее пер, извини за подробности, Маринка. Ну, Хохол вспылил и врезал ему с левой, тот зубами подавился, и понеслось – всем подкинули, у меня вон тоже губы вздулись. Суки ментовские! – Он потрогал опухшую губу. – Хохлу-то не привыкать, он из двенадцати лет пять, наверное, в ШИЗО провел, а я – мальчик нежный, я там редко бывал.

Коваль фыркнула:

– Нежный! Надо же, менты им подкинули! Вы мужики или кто? Ладно, спать пора. Серега, домой не езди, оставайся у нас, мне так спокойнее будет. Дашка в гостевой постелет.

– А сама придет утешить? – подмигнул он.

– А это уж как пожалуешься! – захохотала Марина. – Идем, Егор.

– Отнесу? – предложил он, но она отказалась:

– Нет, сама пойду, ты только поддержи немного, правая совсем никуда не годится.