Нежное безумие

Пенн повернулся и посмотрел на меня, все повторили за ним. Вроде бы мне следовало смутиться из-за того, что вся правда выплыла наружу, что все знают мои секреты, но я на удивление спокойна.

– Я должен тебе два секрета. Один я дам тебе сейчас, глазастик. Но второй… – Он делает глубокий вдох. – Второй я отдам, если ты решишь задержаться. Если Леди останется с Бродягой.

Он подходит ко мне и поднимает подбородок пальцами. Я перестаю дышать. Все смешалось, лица и фигуры вокруг размыты. Он единственное, что я замечаю, а может, так было всегда. Может, мне нужно было искать его и требовать, чтобы он забрал все первые разы, как будто я в долгу перед ним.

– Правда о дырках на моих футболках в следующем: мое последнее воссоединение со Станом, моим отцом, было, когда он ушел от нас. Мне было пять, и я лазил по деревьям в саду на заднем дворе и пытался построить шалаш. Я был просто без ума от шалашей. И крепостей. И песочных замков. Оглядываясь назад сейчас, я понимаю, что просто хотел настоящий дом, то, чего у меня никогда не было. Короче, я закончил тем, что упал с дерева, но пока я падал, одна ветка зацепилась за футболку и продырявила ее как раз на месте сердца. Я был на волоске от смерти, реально. Моя мама была уже почти зависима, поэтому просто сказала мне быть аккуратнее следующий раз. Мама моего папы пришла в ярость. Иоанна Скалли сочетала в себе все оттенки безумия. Она верила в проклятья, заговоры и сказала, что я непослушный мальчик, а я назвал ее старой ведьмой, потому что моя мать так называла ее. Конечно, я не понимал, что мама не просто так говорила это только у нее за спиной. Короче, Иоанна наложила на меня проклятье. Она сказала, что мое сердце будет разбито до тех пор, пока я не найду свою единственную. Что я должен ходить с дырками в футболках – символом того, что я не испытывал настоящей любви. А до тех пор я буду ничтожеством. Конечно, я не поверил во все это. Но потом начали происходить странные вещи, когда я не надевал футболки с дырками. Однажды меня чуть не задавила машина. Потом деньги, которые я украл у матери, исчезли. Собака укусила, велосипед украли… так что я начал вырезать дырочки каждый раз как талисман. У меня не было выбора. Я наслушался всякого на этот счет, но это работало.

– А когда ты играешь в футбол? – спросила я очевидный для всех вопрос. Я не могла поверить, что он поделился этим со мной. С обеими школами. Пенн всегда был таким скрытным. Его даже трудно заставить сказать, какой сейчас час.

– У меня всегда дырочки под экипировкой.

– А почему иногда они меньше, а иногда больше? Что это означает?

– Эти дырочки всегда были одного размера. Как раз до возвращения Вии. Потом я начал делать их чуть меньше. Это потому… – Он поднял голову и улыбнулся мне, но то была грустная улыбка, как та, что разбила мне сердце. – Мы подобрались к секрету номер два, который ты получишь, если останешься. Так что? Ты останешься, Дарья? Лететь или бороться?

Бороться. Всегда бороться.

Так я ответила ему, когда мы разговаривали последний раз, но сейчас целый океан пролегает между Дарьей и той, кем я являюсь сейчас. Я не смогу понять, кто я, пока не сделаю шаг назад. Он и Виа никогда не исцелятся, пока я буду на горизонте.

Я делаю глубокий вдох и прижимаю указательный палец к его губам.

– Спасибо, что поделился со мной.

– Дар…

Я встаю на носочки и целую его в губы. Это целомудренный, нервный поцелуй, но он расскажет ему о том, что ему нужно знать. Что он прощен. Надеюсь, что он простил меня. И что сейчас время двигаться вперед.

– И? Что дальше? – спрашивает Гас позади нас.

Пенн закрывает глаза и качает головой, заставляя себя повернуться лицом к лицу к Бауэру.

– Мы выиграли чемпионат. Ты спас свою задницу, и пора начинать молиться за стипендию. Я объявлю перемирие на нескольких условиях, – сказал Пенн, держа руки на талии.

Гас опустил подбородок.

– Во-первых, с этого момента и навсегда ты не будешь даже пытаться общаться с Дарьей и Вией, ни живым, ни мертвым. Мне плевать, с хорошими намерениями или плохими – ты исчезнешь из их жизни навсегда.

Виа снова зарыдала рядом с нами. Думаю, что это слезы счастья. Она осознала, что Пенн достаточно заботится о ней, чтобы запугать Гаса.

– Хорошо. Не буду, – прорычал Гас. – Но как мне знать, что все сказанное здесь останется в секрете?

Колин сделал шаг.

– Мы не выпустим никого, пока они не расскажут самый грязный секрет. У каждого есть компромат друг на друга, и никто не захочет быть опозоренным.

– Это самая тупая лучшая идея, которую я когда-либо слышал, – кивает Найт. – Если, конечно, признание о моем гигантском члене подойдет.

Воун толкает Найта в плечо и закатывает глаза. Колин и Нельсон закрывают ворота, чтобы никто не смог выйти, пока не расскажет секрет.

Адриана, Эсме, Блис и Виа собираются вокруг меня. Виа первая поднимает лист из моего дневника и сминает его в кулаке.

– Давайте уберем все здесь.

Пенн берет ее за руку, чтобы убрать лист.

– Нет, – говорит он. – «Змеиная нора» должна перестать существовать.

Мы с Вией вместе едем домой.