Нежное безумие

Я поворачиваю голову и вижу розовый джип сестры, припаркованный напротив нас. Виа выходит из него с Дарьей под руку. Мой кулак, притянутый гравитацией, падает вниз, а ноги несут в их сторону как заколдованные.

– …я так рада, что мы можем начать все заново. Вся группа поддержки хочет принести извинения. Я знаю, что ты уезжаешь, но мы хотим разобраться со всем до твоего отъезда. Ну знаешь, чтобы не оставлять всю ситуацию так нелепо, – объясняет Виа Дарье, которая похожа на привидение. Она на пять фунтов легче, чем в начале учебного года, ее глаза безжизненны. Она все еще прекрасна, хорошо сложена, выглядит как модель, но в ней больше нет сердца. Замечаю в Вии искру лжи, ту самую, которой она так часто пользовалась, когда была сама собой.

Я бегу через парковку, намереваясь защитить Дарью от того, что подготовила для нее моя сестра.

Молюсь, что я не опоздал.

Дарья

Я рассмеялась собственной тупой ошибке в ту минуту, когда ступила в «Змеиную нору».

Это точно не последняя отчаянная попытка заставить меня остаться. Это даже не предложение о перемирии. Я пришла сюда, потому что Виа умоляла меня остановить драку между Гасом и Пенном.

– На кону будущее Пенна. Если ты на самом деле его любишь, как ты говоришь, то придешь и скажешь ему не драться с Гасом.

Это ловушка, о которой я должна была догадаться в тот момент, когда Виа постучала в дверь моей комнаты. Она выглядела слишком истеричной, слишком нервной, но то, как она искала способ прекратить войну между нами, казалось слишком логичным, чтобы игнорировать. Заливаясь слезами, она объясняла, что устала от полных ненависти глаз своего брата.

Только вот я забыла об одной очень важной вещи – мое падение волнует ее больше, чем собственное спасение.

Это укоренилось в ее ДНК и зрело там долгие годы. Она знает, каково это – все потерять, потому что сама испытала подобное, когда ей было четырнадцать. Из-за меня. Она никогда не станет прима-балериной, а могла бы. И она это понимает. Прошло слишком много времени без тщательных тренировок. Конечно, моя мама может закрыть ее в студии и гонять там по пятнадцать часов в день, но искусство формируется в молодости, а она была безыскусной слишком долго.

Ее мечта превратилась в пустышку. Жемчужина, которая должна быть внутри, пропала неизвестно где. Вот поэтому она рвет все то, что принадлежит мне. Она знает, что мы обе потерянные, но у меня есть шансы прожить свою жизнь в комфорте, а она лишилась всего. Может быть, навсегда.

Мои глаза прикованы к сцене, разворачивающейся напротив меня. Мир вращается как в замедленной съемке – сотни, нет, тысячи флаеров разлетаются между людьми, которые смеются и шепчутся. Вся группа поддержки во главе с Эсме стоит на самых верхних трибунах и разбрасывает листовки. Они смеются так громко, что их можно было бы услышать даже в Японии. Один лист из тысячи прилипает к моей голени, и я наклоняюсь, чтобы поднять его. Бумага напечатана в спешке, чернила размазываются, не успев высохнуть.

Запись #842:

Грех: Создала фейковую страницу на сайте знакомств, где зарегистрирована мисс Линд, и занялась с ней виртуальным сексом. Сделала скриншот и отправила ее бывшему парню.

Причина: Она поставила мне две двойки из-за того, что ревнует к директору Причарду, но у нее кишка тонка стучать на нас.

Запись #843:

Грех: Каждый четверг на протяжении всего семестра заказывала самый жирный латте в «Старбаксе» для Эсме, когда была моя очередь идти за кофе. Надеюсь, что она наберет вес.

Причина: Сучка постоянно всех унижает из-за веса.

Запись #844:

Грех: Целовалась с Колином Стимацки и позволила ему облапать себя.

Причина: Хотела избавиться от навязчивых мыслей о Пенне Скалли, также известном как: парень-с-дырочкой-в-футболке (ФУ, ПРОШЛО УЖЕ ЦЕЛЫХ ТРИ ГОДА, СУКА, ЗАБУДЬ О НЕУДАЧНИКЕ).

Я на грани рвоты, когда вдруг замечаю Пенна, который мечется и выдергивает бумажки из рук людей. Все сразу же выкидывают листовки, но ущерб уже нанесен. Все, кто сидят на трибунах или стоят на поле, уже прочитали о моих грязных поступках. Народ указывает пальцем, смеется и перешептывается обо мне. Официально я мишень для насмешек всего округа, и ничто не сможет этого изменить. Никогда.