Нежное чудовище, или Я поставлю твою волю на колени

— Не умирай, прошу тебя, Дашенька, не умирай, — хрипел он. — Я же не умер. Я смог подняться. Сейчас нам помогут, ты только не умирай!

Папик опустился рядом со мной, достал сотовый и стал набирать чей-то номер.

— Кажется, все… Спасибо вам, Григорий Давидович… — с трудом произнесла я.

— Не смей, слышишь, Дашка, не смей. Сейчас приедут мальчики. Они уже в пути.

Папик положил трубку на пол, взял меня за руку и слегка сжал ее.

— Только не умирай, девочка. Потерпи немного, я не могу тебя потерять…

Я попыталась улыбнуться ему, но у меня ничего не получилось. Резкая боль пронзила тело насквозь. Перед глазами завертелись красные круги, в ушах нарастал неприятный шум.

— Ее нужно спасти, — долетел до меня голос папика. — Ей нужна помощь…

— Поздно, — с трудом прошептала я и отдалась на волю Всевышнего.

Глава 16

Открыв глаза, я попыталась понять, где нахожусь. Увидев девушку в белой шапочке и таком же халате, я поняла, что в больнице. Кажется, в больнице… Значит, я осталась жива…

Минут через пять в палату вошел папик. Сев на стул, он нежно поцеловал мою руку.

«Бедный Григорий Давидович, — подумала я. — Совсем сдал… Похудел, осунулся… От красивого, уверенного в себе мужчины не осталось и следа…»

— Как дела, Дашенька? — улыбнулся папик.

— Я жива…

— Моими молитвами.

— Таню уже похоронили?

— Да, неделю назад, — опустил голову папик.

— Где? — заплакала я.

— На Ваганьковском. Хотел поставить памятник, а эти гады сказали, что надо ждать целый год. Земля должна осесть. Но я все же поставлю памятник к Таниному дню рождения. Они уговаривают меня подождать, но я не могу ждать. Я хочу сделать ей подарок на день рождения. Хотел подарить ей хороший джип, а теперь придется дарить памятник. Больно смотреть на простой холмик. Я хочу, чтобы она была как живая, в куске черного мрамора. Таня любила черный цвет, он шел ей… Я за Таню спокоен. Теперь о ней позаботится мать. Она там не одна. Если бы я только знал, на что способен Танин муж…

— Он хотел убить вас. Сунул в замок спичку, чтобы вы не смогли закрыть дверь на ночь. Я сидела у окна и видела две тени, кравшиеся к дому, но и подумать не могла, чем это кончится.

— Я продам этот дом. Он будет напоминать мне о Тане, о ребятах, погибших той же ночью. Я проверил тех двоих, которых нанял Вадим. Обычные мясники, профессиональные ликвидаторы, волки-одиночки…

— Один из них убил моего отца. Заколол заточкой. Отец сделал ему операцию, а тот его убил, чтобы не платить деньги. Мою подругу по бару тоже убил он.

Я рассказала папику о своем знакомстве с «боксером», о том, как он преследовал меня, обещая прикончить за нечаянное любопытство. Как только я замолчала, папик взял мою руку и несколько раз поцеловал ее в раскрытую ладонь.

…Молодой организм брал свое, и я постепенно поправлялась. Папик приезжал ко мне каждый день на пятнадцать-двадцать минут, иногда оставался подольше. Мы болтали о пустяках, старались шутить… Папик постепенно приходил в себя, стал более собранным, начал следить за собой. В один из дней он принес огромную корзину алых роз. Я посмотрела на цветы и улыбнулась.

— А завтра меня выписывают…

— Вот и замечательно, — просиял папик. Сняв пиджак, он повесил его на спинку стула, затем потер ладонью плечо и, вздохнув, сказал: — Иногда пошаливает. Особенно когда погода плохая. Начинает ныть так сильно, что хоть волком вой. Пулю вытащили сразу, в тот же день, а болит до сих пор.

Папик достал из кармана брюк пачку таблеток, выдавил одну на ладонь, быстро проглотил и запил стаканом воды, стоящим на моей тумбочке.

— Что это? — поинтересовалась я.

— Обезболивающее.

— Может, надо еще раз врачу показаться?

— А-а, что там показывать? Все и так ясно! Это у меня третье ранение уже по счету. В прошлый раз было покушение, так в меня три пули подряд всадили, еле выжил. Эти пули здоровье мне ох как сильно подорвали! У меня жизнь такая, с постоянным риском связанная. Вроде и охраны немерено. За дверью вон ребята мои сидят, а от пули все равно не убережешься. Она может в любом месте нагнать, особенно когда меньше всего ее ждешь. За Танюшку свою я боялся, да, как видишь, не уберег. Надо было ее в Америку отправить. Там у меня дом хороший. Жила бы себе спокойненько, там до нее никто бы не добрался.

Я посмотрела на кобуру и удивленно спросила:

— А это зачем? У вас же охрана есть…

— Это так, для страховки. Я без пистолета не могу, да и пацаны мои тоже. Пистолет у них продолжением члена служит. Они без него даже в туалет сходить не могут. Он им уверенности прибавляет. Я, конечно, к оружию отношусь более-менее спокойно, не так, как мои головорезы. Оно мне нужно не для того, чтобы крутизну свою демонстрировать, а на самый крайний случай. Пистолет спасения не гарантирует, но шанс все-таки дает.

— Вам, Григорий Давидович, по-моему, одного взгляда достаточно, чтобы ослушавшийся вас человек испугался и засунул свой поганый язык туда, откуда он его вытащил. Я и сама робею, когда вас вижу.

— Не надо, не робей. Не такой уж я страшный.