Нежное дыхание смерти

– И я тоже… – тихо сказала Люба. – Поверь мне, мы не знали, чем обернется для него наша операция. Лариса сама наняла его. Когда-то он покупал у Леры наркотики. Совсем молодым парнем. Лера его и убила.

Продолжайте. – Даша поставила бокал на столик и уселась так, чтобы ее лицо было в тени. – Я верю, что вы не допустили бы его смерти, если бы знали о ней. Я вам верю.

Люба вздохнула и посмотрела на Игоря Вадимовича. Тот пожал плечами и тоже вздохнул.

– Я не рассказал тебе всего, – обратился он к Даше. – Я ведь встретился с ним только для того, чтобы узнать, не видел ли он чего в мастерской. Я был в безвыходном положении. Если статую украл Джакометти, его люди ничего бы не рассказали. А Аркадий мог что-то знать. Но я, по правде говоря, думал, что он тоже в связке с ними. О его полном неведении я ничего не знал. И кое-что он мне действительно рассказал. О статуях он не имел никакого понятия. Очень переживал, что ему не дали работать. Он пытался, но его не допускали к делу. И он вспомнил, что видел однажды какую-то золотую или позолоченную статую, по описанию похожую на одну из моих. Эту статую запаковывала в заднем помещении мастерской какая-то высокая женщина. Она была в джинсовом костюме и в черной маске. В самой обыкновенной маске, какие носит вся Венеция во время карнавала. Он не смог описать даже цвета ее волос;– маска закрывала всю голову, оставляя открытыми только шею и уши. Тогда он не обратил на это особого внимания, но мне-то сразу стало ясно, что моя статуя ушла налево. Эта высокая женщина пробудила во мне некоторые ассоциации. Я видел издали и Ларису, и Леру, и обе они были высокого роста. Обе они имели отношение к делу, и если кто-то мог поиметь статую в мастерской Джакометти, то наверняка одна из них. Но кто? Этого я не знал. Я знал только, что в данный момент обе находятся в Венеции. Меня они никогда не видели и очень бы удивились, что коллекционер, для которого они проворачивают всю эту сделку, – не кто иной, как муж Любы…

– Бывший муж, – подчеркнула Люба со своей очаровательной улыбкой.

– Но и нынешний тоже. Ведь так?

Они с минуту молча смотрели друг на друга, пока оба не заулыбались.

Даша отвела глаза, взяла свой бокал и выпила все, что в нем было. Ей стало грустно, но на душе воцарился какой-то неожиданный покой. Она думала об Аркадии и снова представляла его себе идущим по площади Сан-Марко. Он шел, все больше удаляясь от нее, почти скрываясь из виду, и ни разу не обернулся. И она подумала, что в конце концов самым горьким было то, что ей больше не на кого смотреть так, как смотрели сейчас друг на друга Игорь Вадимович и Люба. Смотреть и улыбаться.

Люба опомнилась первой и окликнула Дашу:

– Прости… Тебе, конечно, тяжело все это слышать. Но сейчас-то и начнется самое неприятное. Знаешь, если бы я хорошо знала тебя, то не стала бы подвергать такой опасности…

– О чем вы? – Даша очнулась от своих воспоминаний и удивленно посмотрела на нее. – Вы не стали бы меня подвергать опасности?

Да, я… Именно я и заварила всю эту кашу, и мне пришлось ее расхлебывать, – призналась Люба, пряча от нее взгляд. – Ведь статуя пропала в какой-то мере из-за меня. Я тоже думала, что ее украла Лера или Лариса. Я-то удивлялась, почему они украли статую у самих себя? Чтобы сделать это, они должны были по крайней мере знать, что вся их партия фальшивая… А так выходила полная бессмыслица! В клубе я кое-что выяснила. Лариса была совершенно спокойна за судьбу этой сделки. Она была уверена, что все статуи начинены настоящей бронзой. Значит… Значит, она могла унести эту статую, чтобы в заливку пошла одна фальшивая. Она думала, что все остальные – подлинники, и таким образом надеялась поднять цену на весь комплект. Расчет самый банальный. Лариса на такое была способна. А Лера… Лера могла украсть одну статую с той же целью, с какой я украла все! Она хотела провалить сделку Ларисы с коллекционером и в последний момент выйти на сцену и взять клуб в свои руки, доказав таким образом бесполезность Ларисы. Оба варианта годились, и ни один мы не могли проверить. Разумеется, та, что сперла статую, ни за что бы не призналась в этом никому, даже под пыткой. Для Ларисы это были бы деньги, для Леры – власть. Надо знать этих женщин… И тогда… Тогда, прости, я подумала о тебе…

– Обо мне?

Даша оцепенела. Только теперь она кое-что начинала понимать. В голове как будто сцеплялись какие-то клочки, сводились воедино разрозненные факты и наблюдения. Но общая картина была такова, что она с трудом могла поверить в нее.

«Люба?! Люба, милая, добрая Люба?! Моя спасительница?!»

Но не верить этому она не могла – Люба уже рассказывала: