Нежное насилие

Катрин заметила, что некоторые прохожие уже поглядывают на них с любопытством.

– Здесь, на улице, – сказала она, – не место выяснять отношения.

– Тут ты права. Поедем в твою дюссельдорфскую квартиру.

– У меня с собой даже ключа нет.

– Ну, еще куда-нибудь.

Она немного подумала.

– Пожалуй, в городской лесопарк.

К своему удивлению, Катрин ощутила голод. Уже несколько недель она лишь кое-что проглатывала без всякого аппетита, а вот теперь вдруг захотела есть.

– Там найдется гостиница?

– Нет. Да я и не собираюсь ехать с тобой в гостиницу. Я только хочу объяснить тебе, почему нам больше не придется встречаться.

– Потому что твоя мама против. Признай это наконец, ma petite! Тебе не удалось вырваться из-под ее влияния.

Катрин не хотела сразу отвечать на это утверждение: они и так уже слишком долго использовали улицу как арену для выяснения отношений.

– Где твоя машина? – спросила она.

– Припаркована позади этого дома.

– Садись и подъезжай сюда.

Выражение его лица свидетельствовало о том, что ее тон кажется ему неуместным. Он с удовольствием сделал бы ей замечание, но все же предпочел поступить так, как она сказала.

– До чего же ты можешь быть жесткой! – произнес он, покачивая головой. Потом повернулся, сделал несколько шагов и исчез за углом.

Катрин спрашивала себя, что с ней случилось, ведь совсем недавно она была влюблена в него по уши. А теперь единственное ее желание – порвать с ним навсегда. Когда он подъехал, она не стала ждать, пока он откроет ей дверцу, а немедленно влезла в машину сама. Он бросил на нее быстрый косой взгляд.

– Ты очень хороша во гневе!

«Болтовня», – подумала Катрин, но вслух сказала:

– Хорошо, что ты хоть понял, в каком я настроении.

Жан-Поль включил скорость, и машина тронулась.

– Между прочим, – произнес он, – твоя мать – женщина, достойная уважения. Она могла бы мне импонировать.

– Моя мать ничего общего с нами не имеет, – резко ответила она.

– Ну, почему же? Ты ведь мне рассказывала, сколько страданий принес ей ее собственный развод.

– Никаких страданий не было. Ты, видно, плохо меня слушал. Она была вне себя из-за неверности моего отца. А на развод она подала сама.

– Не сердись, ma ch'erie, но, по-моему, все это сводится к одному: у нее аллергия на разводы.

– У меня тоже.

– У тебя? Но это же абсурд! Ты меня любила, хотя я не был свободен. Как же ты можешь меня отталкивать, если я стремлюсь освободиться?

Катрин потеряла уверенность.

– Ну, если бы можно было покончить с браком одним взмахом руки…

– Такого не бывает. Не те законы, да и человеческий характер восстает против этого.

– Тебе вовсе не нужно было мне рассказывать о планах развода.

– Значит, ты требуешь, чтобы у меня были секреты от тебя, моей единственной любимой?

У нее чуть не сорвалось с языка: «Только не надо выражаться столь напыщенно». Но она промолчала, не желая обижать его напрасно.

– Ты не сказал мне правды, – напомнила Катрин, – ты мне все это представлял один раз так, другой раз этак, а потом как-то еще.

– Я попал в сложное положение, и ты бы могла проявить понимание.

– Мне жаль, Жан-Поль, но именно этого я сделать не в состоянии. Я никогда не могла понять, в чем, собственно, состоят твои брачные отношения. Но, впрочем, для меня это было, так сказать, скрытой стороной твоей жизни, и я о ней не думала. Ведь она меня не касалась.

– Очень умная позиция.

– Да, не правда ли? – спросила Катрин с нескрываемой иронией. – Этой позиции я обязана парой чудесных часов или дней, а если их сложить, то, может быть, и недель. Но если ныне дело дойдет до твоего развода – неважно, по каким причинам, – то тут уж все меняется. Тут уж я не могу притворяться слепой, немой и глухой. – Вдруг у нее мелькнула догадка: – Или идея с разводом уже опять pass'e?[33] Вы помирились?

Он горько рассмеялся.

– Как же ты права, ch'erie! Помирились и поссорились, поссорились и помирились. Я живу в аду. Если ты представляешь себе дело так, что Эльза…

Она прервала его:

– Об этом я ничего не желаю знать. Избавь меня от твоих излияний.

– Но мне нужен человек, который…

Она опять не дала ему договорить до конца.

– Обратись к своей матери, отцу, другу! Я, во всяком случае, не тот человек и быть им не хочу.

– Но ты клялась, что любишь меня.

– И действительно любила. Тогда ты еще не сталкивал меня в пропасть твоей брачной жизни. А вовлекать себя в твою битву за развод я не позволю.

– Боишься, что тебя это травмирует? Она чуть подумала.

– Да, и это тоже.

– А что еще?

– Тут дело в том, – неохотно признала она, – что у меня нет к тебе доверия, а если какое-то и есть, то явно недостаточное. Я опасаюсь, что если узнаю все подробности твоей семейной жизни, то могу встать полностью на сторону твоей жены.

– Неужели ты способна на это?

– Боюсь, что да.

– Mais pourqoui?[34] Почему? Почему?