Нежное солнце Эльзаса

Через пару часов я поняла, что так целый день и просидела с выключенными мобильными телефонами. Давно уже, наверное с поездки в Страсбург, не слышала такой тишины в дневное время — только внутренний телефон несколько раз звонил. Я включила аппараты и тут же убрала звук: одно за другим посыпались сообщения о непринятых звонках. Некоторым абонентам приходилось перезванивать: чиновники, партнеры, все со своими идиотскими вопросами, наездами, замечаниями. Постепенно добралась до самых ранних — утренних еще — сообщений. Так и знала: Егор позвонил пять раз сразу после нашего разговора, а потом прислал сообщение: «Не говори так, прошу! Если нужно будет выбирать, ты или работа, задумываться не буду ни секунды! Без тебя с ума сойду».

Я замерла над светящимся экраном телефона, выдохнула и откинулась на спинку кресла. Вот ведь, дрянь, умеет находить нужные слова. Сама того не желая, я позволила губам расплыться в улыбке. Так, значит, для него наши внезапные отношения не были мимолетным приключением, значит, ему все равно — уволю я его или нет. Лишь бы быть со мной? Что ж, посмотрим.

Бог его знает, откуда в моей душе взялась такая слабость, но я все повторяла и повторяла про себя его слова. Выучила их наизусть. Даже если он натворил то, что натворил, думала я теперь, скорее всего, не намеренно: ну, попал под чье-нибудь дурное влияние, не выдержал давления. С каждым человеком, особенно не слишком жестким по натуре, такое может случиться. Не было в его мыслях намеренно меня подставлять! Но тогда как он «ненамеренно» добыл мою подпись? Опять нестыковочка.

Я откинулась на спинку кресла, прикрыв глаза. Чаю, что ли, выпить? Потом вспомнила, что обслуживать меня сегодня некому, и загрустила: не пойду же сама на кухню. Это все равно что взять и прогуляться в одном белье по офису. Что люди скажут — Рубина совсем опустилась? Так и буду мучиться — голодная, холодная. За целый день не то чтобы поесть, чашку кофе выпить не удалось.

Мобильный телефон на столе вздрогнул и издал два надрывных всхлипа. Я раскрыла аппарат и посмотрела на экран. Пришло еще одно сообщение от Егора: «Я в Шереметьеве. Куда прикажешь ехать, белая хозяйка?» Ну вот, опять он в своем амплуа! Губы невольно растянулись в улыбке, а пальцы сами по себе забегали по кнопкам: «Приезжай в офис, на «Сокол». Жду». Я отправила сообщение и начала морально готовиться к появлению Егора: старалась внушить себе, что нужно забыть обо всем, что между нами было, и настроиться исключительно на официальный лад. А сама полезла в сумку за расческой и косметичкой… Потом решила позвонить домой.

— Алло. — Голос у мамы всегда был немного испуганный. Меня это неизменно раздражало и заставляло вести себя так, словно я никого и ничего в жизни не боюсь. Видимо, понимая подсознательно, что ничего своей маме словами я объяснить уже не смогу, пыталась перевоспитать ее собственным примером.

— Мамуль, привет! Как дела? — вроде бы интонации у меня ровные — как обычно, но мама всегда улавливала в моем настроении даже самые тонкие нюансы. Не ошиблась и сейчас.

— Рита, что у тебя случилось? — с тревогой спросила она.

— Мам, да все в порядке, — поспешила я успокоить ее, — просто устала смертельно, а сегодня еще в Лондон лететь.

— Как? — кажется, немного успокоилась. — Ты ж утром еще никуда не собиралась.

— Ну, ты же знаешь, как бывает, — маме я врать не любила, но давно уже научилась делать это профессионально — слишком часто приходилось обманывать мою бедную наивную старушку, — срочно нужно лететь.

— Домой заехать успеешь? — мама засуетилась. — Я сегодня пельмени приготовила. Хоть поешь, на работе-то ведь некогда.

— Мам, — ну почему ее трогательная, бесхитростная забота все время доводит меня чуть ли не до слез? Сердце защемило: только ей я на этом свете и нужна, — я бы с радостью. Но не успею.

— А-а-а, — мама явно хотела что-то сказать, но не решалась. Знала, что я сержусь, когда она начинает намекать, что пора мне подумать о себе, о своем здоровье, что никуда не денется эта «РусводКа» с ее вечными проблемами и безумными деньгами. Ведь не надо ж нам столько — в десять раз меньше будет, и то прекрасно проживем, — вернешься-то когда?

— Пока не знаю, — я автоматически пожала плечами. Действительно, бог его знает, когда мы тут со всем разберемся и я решу отправить Егора назад. — Может, через пару дней. Может, через неделю.

— Вот всегда ты так! — мама тяжело вздохнула. И не удержалась-таки: — Ну, что ж это за жизнь — себе не принадлежишь?! У тебя хоть в чемодане командировочном все есть?

— Не беспокойся, все, — на работе я действительно держала собранную дорожную сумку на случай непредвиденных обстоятельств. — А если чего и нет — то Англия не необитаемый остров. Куплю.

— Ладно, — мама смягчилась — все равно спорить со мной было бесполезно: не переубедить, — ты там только осторожней. Себя побереги.

— Договорились! Спокойной ночи, мам, — сказала я на прощание и, услышав в ответ «Доброго пути!», повесила трубку. Все-таки мама моя — это золотой человек. Как только у нее, бедняжки, на свет родилась такая стерва?