Нежное создание 2 (СИ)

Дом спал. Память возвращала девушку в недавнее прошлое, к ремонту, когда каждый уголок дома был наполнен шумом и суетой, когда огромный, обновлённый и пустой, он заполнился мебелью, теплом и уютом. На этажах пахло свежей краской, клеем, обоями, деревом и тканями.

Ника поняла, как сильно она любит этот старый дом. Не тот, отошедший наследнику и проданный за долги, а этот. В нём каждый предмет, каждая деталь хранит тепло её рук, хранит тайну её души. Он — её крепость. Именно в нём нашла убежище её неприкаянная душа. В нём она хочет выйти замуж за любимого, родить и вырастить детей, прожить всю жизнь. Она сделает всё, чтобы любовь, верность и доверие навсегда стали основой семейных ценностей, теми тремя китами, на которых строятся крепкие семейные отношения.

За ней шёл мужчина, которого она ощущала неотъемлемой частью своей жизни. Поднимаясь по лестнице, Ника снова и снова оборачивалась на него, словно хотела убедиться, что он есть и он рядом с ней.

Проводив его в мастерскую, она взяла связку ключей и второй подсвечник с тремя зажжёнными свечами. Помедлив, погасила одну свечу.

Адриан снял плащ и бросил его на спинку стула, сверху пристроил шляпу. Снял пояс с оружием.

— Располагайся, я вернусь быстро, — звеня связкой ключей, Ника поспешно вышла в коридор.

— Я с тобой, — догнал её голос Ван дер Меера.

— Не нужно. Я быстро, — ответила она, не оборачиваясь, ускоряя шаг.

Держа подсвечник в вытянутой руке, Ника торопливо спускалась по лестнице, на ходу выбирая нужный ключ.

Подходя к кухне, замедлила шаг. Под дверью, ведущей в кофейню, она заметила узкую полоску тусклого света. Ника потянула ручку двери на себя — открыто. Мелькнула мысль, что Хенни не закрыла дверь в кофейню, и кто-нибудь из постояльцев в поисках съестного или выпивки воспользовался её оплошностью. Через незапертую на засов верхнюю створку половинчатой двери можно свободно попасть в кухню.

Показалось странным, что проходя мимо кухни десять минут назад, ни Ника, ни Кэптен не слышали со стороны зала посторонних звуков и не видели даже малейшего намёка на свет.

Девушка открыла дверь шире и вошла в кофейню. В окна проникал лунный свет. Его оказалось достаточно, чтобы видеть всё происходившее в зале и поймать проголодавшегося визитёра с поличным. Кроме того на барной стойке в эксклюзивном керамическом подсвечнике ярко горела свеча.

Дойдя до барной стойки и поняв, что именно происходит в кофейне, Ника от неожиданности остановилась.

Высокий крепкий мужчина торопливо переходил от дивана к дивану, собирал накладки и швырял их на составленные посреди зала обычные и перевёрнутые барные стулья.

Девушка опешила. Беспорядочно собранная в кучу мебель напомнила огромную поленницу, а диванные накладки — прекрасное средство для розжига. Осталось поднести огонь!

Заметив Нику, погромщик застыл на месте с накладкой в руке.

Девушка от страха онемела; подсвечник в руке заходил ходуном; зубы непроизвольно сжались, до боли прикусив язык.

Выронив связку с ключами, Ника попятилась к двери. Услышав звук посыпавшихся на пол монет, повернула голову к барной стойке и её сердце ухнуло.

Второй мужчина, такой же высокий и крепкий как его подельник, стоял за барной стойкой и опустошал денежный ящик, в котором по большому счёту поживиться было нечем.

В конце рабочего дня девушка забирала послеобеденную выручку, оставляя в кассе для сдачи медные стюверы. Золотые дукаты и серебряные гульдены пересчитывались, записывались в приходно-расходную книгу и их забирал Ван дер Меер. Так происходило ежедневно, но не в этот раз. Выручка за пять дней отсутствия Кэптена хранилась в комнате Ники на третьем этаже. Нагрянь туда грабители, и найти её станет делом трёх минут.

Появление хозяйки для поджигателей стало не меньшей неожиданностью, чем для неё их присутствие.

Мужчины замешкались, впрочем, не сильно повлияв на ход событий. Дальнейшее произошло за считанные секунды.

Если бы поджигатель был один, тот, который свалил мебель в центре зала, Ника успела бы от него убежать. Выбежать в коридор и поднять шум — дело пяти секунд.

А вот второй бандит почти рядом, от него не убежать. Девушка встретилась с ним глазами — немигающими, пустыми, безжалостными, — глазами закоренелого преступника, глазами убийцы. На побитом оспой лице застыла остервенелая ухмылка. Он ловко — на раз-два! — перепрыгнул через барную стойку и метнулся к Нике.

Девушка со всей силы закричала и бросила тяжёлый медный подсвечник в шкаф-витрину. Вместе со звоном разбившегося стекла в её сознание ворвалось понимание — это конец!

От обрушившегося на неё удара Ника упала. В голове поплыло. По телу медленно и неотвратимо растекалась боль. Она подобралась к сердцу, сжала его когтистой лапой смерти, предвещая вечный покой.

Страшно…

Страшно и больно.

В ушах затихал хрустальный звон осыпавшегося стекла, сквозь который пробились слабые отголоски когда-то услышанной песни в исполнении Лебединского:

— Вот и вся любовь! Талая вода,

Хочешь, я вернусь, но не навсегда.

* * *