Нежное создание 2 (СИ)

Ника отыскала глазами Виллемину. В чёрном одеянии, хрупкая и нежная, она по-прежнему стояла в обществе двух капитанов, тётушки Филиппины и присоединившейся к ним госпожи Шрайнемакерс. В сердце вошла острая игла ревности: мелкая зараза снова собрала вокруг себя лучших парней города.

«Выбери ты уже одного», — болезненно поморщилась Ника.

— Не подходят? Почему? — Ван дер Ваал морщился, копируя мимику собеседницы.

— Они… эмм… тяжёлые что ли. Больше подойдут женщине лет за сорок.

Мужчина молча тщательно всматривался в рисунок.

— Вашей дочери подойдёт что-нибудь лёгкое, ажурное, как кружево. Например…

Ника перевернула лист чистой стороной, достала из ящика стола барной стойки тетрадь, из неё карандаш и набросала эскиз броши — полукруг, ветку неведомого растения с цветками и двумя подвесками с каплеобразными жемчужинами.

— Завершит воздушный образ такое вот колечко, — изобразила цветок с жемчужиной в центре. — Золото и жемчуг. Желательно розовый. У вас есть розовый жемчуг? — подняла глаза на мужчину, который смотрел на неё в упор.

— Есть.

— Заметьте, цветы я взяла из картины. Видите? Справа внизу.

— Слишком сложный рисунок.

— Упростите, вы мастер. Я всего лишь подаю вам идею, причём бесплатно.

Насколько девушка знала, заказчик может представить только набросок изделия, а профессиональные ювелиры сами дорабатывают идею, додумывают конструкцию украшения и берут за это очень приличную сумму.

— Недостаёт серёжек, — глухо произнёс мужчина.

— Они будут лишними. Утяжелят образ… невесты.

Подмывало спросить, кто жених. Впрочем, ясно без вопросов. Ника почувствовала, как к горлу подступил вязкий ком; в носу защипало.

— Госпожа Руз, у меня есть жемчужина неправильной формы. Два года я не могу придумать, для какого изделия она могла бы подойти. Вот такая.

Ван дер Ваал перехватил у Ники карандаш, коснувшись её пальцев. Быстро заглянул в её лицо, будто ожидая какого-то действа и набросал эскиз камня в двух проекциях.

— Здесь неглубокая впадина, — заштриховал участок.

— Подвеска в виде рыбки, — не раздумывая, ответила Ника.

— Рыбка? — растерянно проговорил мужчина. — Какая рыбка?

— Золотая, — улыбнулась девушка, отнимая карандаш у нувориша. — Смотрите…

Повернула лист на девяносто градусов и нарисовала вокруг жемчужины контур золотой рыбки с большим хвостовым плавником.

— Похоже, — проронил Ван дер Ваал. — Но жемчужина больше походит на камень, с какой стороны ни посмотри.

— Хорошо, пусть будет камень, который захватит кракен, — Ника использовала рисунок жемчужины во второй проекции, рисуя гигантского кальмара.

— Почему кракен?

— У него щупальца с присосками. Они хватают всё подряд. Ещё можно поместить на камень, если вы всё же видите камень, ящерицу. Вот такую… юркую… когтистую… вцепившуюся в камешек намертво… не оторвать, — рисовала быстро, уверенно, азартно.

— Сколько вы хотите за обе ваши картины? — вдруг спросил Ван дер Ваал.

Девушка от неожиданности перестала рисовать:

— Что?

— Я желаю купить обе ваши картины.

* * *

Ника посмотрела на мужчину долгим изучающим взглядом: «Шутит?» Она бы продала. Деньги ей нужны, очень нужны, а подобных картин она нарисует сколько пожелает. Вопрос в цене.

— Сколько вы готовы за них заплатить? — спросила в раздумье.

Ван дер Ваал забрал из её руки карандаш и написал в уголке листа цифру пятьдесят. Пододвинул лист ей:

— Столько.

Девушка вернула себе карандаш, стараясь не коснуться пальцев нувориша. Перед написанной им цифрой добавила единицу.

— Сто пятьдесят? — едко усмехнулся Ван дер Ваал. — Почему так мало?

Ника прищурилась. Пренебрежительный тон мужчины отдался пульсирующей болью в висках. Она приняла вызов — поджала губы и исправила единицу на четвёрку.

Ювелир насмешливо выдохнул:

— За эти деньги в Делфте можно купить небольшой приличный домик у канала.

— Всего-то? — с издёвкой уточнила девушка, копируя его ехидную усмешку, на что он снисходительно хмыкнул. Исправила четвёрку на девятку: — Продешевила малость. Пожалуй, соглашусь на домик побольше и желательно с садиком.

Не размыкая губ, Ван дер Ваал тихо нервно рассмеялся.

— Малость? За две крашеные доски… — не договорил, встретившись с убийственным взглядом собеседницы.

Ника отложила карандаш. Заговорила медленно, тщательно подбирая слова, гася в себе раздражение, сдерживаясь от резких выражений:

— Именно крашеные доски, как вы изволили выразиться и о которых говорите столь презрительно, вытащили вас из творческого застоя и доставили вам ни с чем несравнимое удовольствие. Именно доски подтолкнули вас творить снова, причём, весьма недурственно. За доставленное удовольствие следует платить.

Метнула взгляд в сторону зала. Убедилась, что не привлекла к себе лишнего внимания, за исключением компании кумушек, с нездоровым интересом следивших за ней и её собеседником. Вышла из-за стойки и направилась в коридор. Не глядя на мужчину, на ходу тихим ледяным тоном попрощалась:

— Всего доброго, господин Ван дер Ваал. Спасибо, что пришли выразить моей семье своё искреннее соболезнование.