Нежное создание (СИ)

— Шрайнемакерс, — подсказал Адриан охотно, откидываясь на спинку стула и вытягивая больную ногу под стол.

Нике показалось, что разговор его забавляет. Он расслабился, лицо порозовело, глаза светились живым интересом. Потёрла травмированную щёку:

— Крестов в своём безразмерном гроссбухе понаставила немерено.

— Крестов… в чём?

— У неё вот такая книжища с подноготной всех женихов и невест со всей округи, — спохватилась Ника. Растопырила пальцы, наглядно изображая размер и толщину книги. — Завтра-послезавтра жди женихов на смотрины. Хочу уйти до того, как мне оторвут голову за длинный язык. Ты поможешь мне продать серьги? — перешла к делу.

Подчеркнула:

— Не заложить за сотню гульденов, а продать. Желательно сегодня. Мне деньги нужны.

Ван дер Меер поочерёдно и неспешно отправлял в рот оливки, ломтики сыра и колбасы. Жевал, не торопясь ответить. Отпил вина из стакана гостьи:

— Госпожа Маргрит знает, что ты надумала продать серьги и сбежать из дома?

Ника замялась. Сказать было что, но не хотелось. Она достаточно рассказала.

— Понятно, — догадался он.

— Не поможешь мне продать их?

— Надо подумать. Дело не быстрое, осмотрительности требует, — барабанил указательным пальцем по столешнице.

Девушка поморщилась. Как ни хотелось озвучивать очередную просьбу, но надо. Набрав в лёгкие воздуха, выпалила:

— Одолжи мне денег, пока серьги не продадутся. Я знаю, у тебя есть. Ты же не пойдёшь уже завтра покупать корабль?

Кэптен посмотрел на неё долгим взглядом, и Ника добавила:

— Анника вернула тебе часть денег. Их хватит на покупку корабля?

Теперь поморщился Ван дер Меер. Молчал. Не спускал потемневшего тяжёлого взгляда с лица соседки.

Та опустила плечи и отрицательно качнула головой:

— Не хватит?.. Что мешает тебе написать прошение в адмиралтейство и получить компенсацию за потопленные корабли? Страховка ещё есть.

Отшатнулась к спинке стула, когда мужчина с неожиданной прытью встал. Задетые рукой листы с расчётами посыпались на пол, разлетелись.

— Ты… — Кэптен ястребом навис над Никой — ты, которая не сдалась и свершила суд справедливости над бесчестным единокровным братом, посчитав это благодеянием, карой справедливости… — задыхался от негодования, — Я принял твою сторону. И ты после всего случившегося… смеешь говорить, чтобы я стребовал с адмиралтейства плату за корабли, которые передал сам? Чтобы предал честь фамилии и своего рода? Предал свою честь?

— Не передёргивай! — вскочила Ника, отступая. — Ты потерял три корабля. Три! Всё, что у вас было.

— Мы с отцом знали, на что шли. Знали, что можем лишиться всего.

Обстановка накалялась. Ника опустилась на корточки, собирая с пола бумаги. В голову ударила кровь; виски стянуло болью.

Придержать бы язык, набрать в рот воды. Но нет! Будто чёрт тянул за язык:

— Получить компенсацию хотя бы за один корабль и решить свои материальные проблемы — это не стыдно и не имеет никакого отношения ни к чести, ни к совести, ни к достоинству. Государство само приняло решение помочь своим защитникам и отблагодарить их. Оно гордится своими героями, которые выжили, смогут встать на ноги и будут дальше приносить пользу. Кому ты делаешь одолжение своим отказом от помощи государства? Врагам отечества? Своим врагам? Какой мощью будет обладать страна с нищим, слабым и нуждающимся народом? На кого правительство сможет опереться в случае новой беды?

Опасалась поднять голову. Чувствовала спиной впившийся между лопатками сверлящий взгляд Кэптена. Собирала листы, разглаживала, складывала в стопку.

— Ты поддержал страну и правительство в военное время, — говорила горячо, запальчиво, торопливо. — Получить положенную компенсацию всё же лучше, чем искать в жёны невесту без титула, но до одури богатую. Проще говоря, продать ей себя, стать зависимым от денег её семьи. Ты же не просто так стал присматриваться к Виллемине Ван дер Ваал? Знаешь, что её отец подыскивает ей мужа с титулом. Разведёшься и…

На громкое тяжёлое дыхание над собой подняла голову, встречаясь с грозовым взором мужчины. Закончила тихо и не так уверенно:

— Ей повезёт. Ты молодой и вон какой красивый. Ты ей нравишься.

— Руз, тебе лучше уйти.

Угрожающий тон голоса Ван дер Меера не остудил её пыл. Раз уж Нике выпала возможность высказаться, молчать она не будет:

— Сегодня вот так же продаёт меня мать. Не меня — наш титул. Не знаю, будет это сын горшечника или пожилой лавочник. Маме всё равно. Лишь бы тот оплатил её долги и долг тебе в том числе. А я так… иду к титулу в нагрузку, как залежалый, никому не нужный товар, — голос сорвался, задрожал. — Я пришла к тебе за помощью, а не ссориться.

Чтобы не разреветься, поспешила прикусить нижнюю губу. Подтянув последнюю бумагу, поднялась, прижала стопку к груди. Не смотрела на Кэптена, продолжавшего стоять рядом. Близко, слишком близко…

Окутало мятно-можжевеловой свежестью.