Нежное создание (СИ)

— Я устала терпеть над собой многолетние, ежедневные издевательства, которым не видела конца. Якоб перешёл все границы. Он задумал убийство. Я должна была его остановить. Прости, что втянула тебя в свои дела.

— Теперь это и мои дела.

Ван дер Меер подвинул графин со спиртным, налил полстакана, отпил половину и поморщился.

От стука донышка о столешницу у Ники зазвенело в ушах. Виски прострелило болью. Яркое свечное пламя расплывалось перед глазами. Она дотянулась до подсвечника и погасила одну свечу из трёх.

«Хенни сделала бы это сразу», — вспомнилась озвученная ею плохая примета. Прогноз сбылся, слегка изменив траекторию и сместившись в пространстве.

Ника расправила на спинке стула мужской кафтан и села. Взяв стакан кэптена, в два глотка допила содержимое. Жгучая горечь огненной волной прокатилась по пищеводу, тяжёлым комом осела в желудке.

— Фу, какая гадость, — Ника содрогнулась и скривила губы. Глаза забегали по столу в поисках, чем бы запить или заесть крепкий напиток.

Вздёрнув бровь и замерев, Ван дер Меер с изумлением смотрел на соседку, которая ладонью торопливо нагнетала воздух в приоткрытый рот.

— У тебя совсем закуски нет? — на её глазах выступили слёзы.

— Есть, там, — кивнул он в сторону кухни.

Ника легко поднялась, схватила подсвечник и быстрым шагом ушла в кухню.

Поставив подсвечник на стол, упёрла ладони в столешницу разделочного стола, громко выдохнула. Не думала, что говорить о смерти Якубуса будет настолько тяжело. Взгляд упал на бадью с водой, стоявшую на полу, и полосатый коврик в жёлто-зелёную полоску. Рядом стул с мокрым полотенцем на спинке. Цепочка мокрых мужских следов ведёт в сторону двери. Несмотря на ранение и усталость, кэптен смыл грязь с тела.

Взгляд упал на буфет — громоздкий, вместительный, антикварный даже для этого времени. С ним были связаны приятные воспоминания.

«Какие?» — хлопала Ника его дверцами. Становилась на цыпочки, заглядывала на верхние полки, не понимая, что именно ищет.

«Ещё одна загадка от Руз?» — свела брови. Прикусив нижнюю губу, переставляла необыкновенно красивую посуду из тонкого фарфора.

Остановив глаза на большой красивой голубой чашке с цветочной росписью, улыбнулась: вот она, целая, невредимая, её любимая чашка, из которой сколько себя помнила пила чай в этом доме. Волшебная чашка. Частые чаепития позволяли быть в обществе Адриана ровно столько, сколько длилась церемонная трапеза.

Глоток холодной воды из неё облегчил дыхание и успокоил жжение в желудке.

Продукты Ника нашла в плотном коробе с завязанной крышкой. Хлеб, сыр, колбаса, масло, пирог с мясом. Негусто, но достаточно, чтобы не умереть от голода.

Ника положила в короб чашку, нож, разделочную доску, взяла подсвечник и вернулась в гостиную.

Адриан в застёгнутой на все пуговицы рубашке мрачно смотрел на зашторенную картину, висевшую у окна. Его внимание привлекла мелькнувшая на полу подвижная тень. Подняв брови, он проводил взглядом бегущую мышь, прямиком свернувшую под ноги вышедшей из кухни Руз. Стрельнув глазами на соседку, сжался в ожидании истеричного визга. Остановил взор на коробе в её руках, мигом представив, как разлетятся во все стороны колбаса, сыр и что там есть ещё.

Ника тоже заметила метнувшуюся ей под ноги тень. Мелкий грызун? Неудивительно! В доме холодно и голодно, вот и не сидится мышке в норке.

— Тебе не грозит нашествие грызунов. На твоей кухне хоть шаром покати, — сказала с улыбкой, проводив взором беглянку.

Поставила на стол короб. Умилилась:

— Ишь, какая шустрая спортивная мышка. Не иначе, пробегом здесь, в наш дом бежит, где сытно и тепло, — поставила чашку, любуясь ею.

Кэптен с изумлением посмотрел на чашку, затем на соседку.

Посмотрел настолько задумчиво и пугающе странно, что Ника поспешила переменить тему.

— И это вся еда? Тебе никто не готовит? — сказала бодро, доставая съестные припасы. — Хочешь, я скажу Хенни, чтобы она готовила и приносила тебе хотя бы обед?

Ван дер Меер качнул головой:

— В полдень придёт прислуга. Будет убирать в доме и готовить.

Поглядывая на Адриана, Ника нарезала сыр. Разговорить хозяина дома и закрепить достигнутый результат не получалось. Мужчина думал о чём-то своём.

Ника подавила вздох: сделает соседу бутерброд и уйдёт. Уходить не хотелось, но близок рассвет.

У неё слипались веки. Хватило несколько глотков спиртного, чтобы она почувствовала себя смертельно уставшей. От медленно наплывающего хмельного тумана слегка кружилась голова. Напряжение хоть и схлынуло, но в душе подняла голову пугающая пустота.

— Ешь, — подвинула она кэптену доску, на которой лежали три бутерброда. Взяла один. — Жаль, нельзя приготовить чай. Тебе бы попить горячего, а не… — жуя, кивнула на графин.

— Ты сильно изменилась, — сказал Адриан, не прикасаясь к угощению. — Перестала бояться крови и мышей, научилась плавать и пить можжевеловку. Кто научил тебя плавать, Руз? Ты боялась не то что войти в воду, а даже смотреть на неё. А мыши? Прежняя Руз уже стояла бы на столе и во весь голос вопила от страха. Прежняя Руз никогда бы не вошла в мой дом, не испросив позволения. Что с тобой стало, Руз?