Нежность августовской ночи

«Нина ездила сюда на неделю в начале июня. Сказала – тетку навещу… Как о живой говорила о своей тетке! Потом приехала, хвасталась загаром, рассказывала про деревенскую жизнь, как огород полола, помогала тетке… Бред!»

– Не понимаю… – с тоской произнес Глеб, опустившись на деревянную скамью. – Жора, а когда в последний раз Нина приезжала сюда?

– Да уж лет пять назад… Час посидела, потом усвистала.

– Одна?

– А я почем знаю… Села в машину свою и уехала.

– Кто еще был в машине?

– А я почем знаю… Не разглядывал, – буркнул Жора, сел рядом с Глебом и закурил папиросу. – Теть Клава последний год сильно болела. Она и раньше болела – сердце у нее… Я Нинке писал: Нин, устрой тетку в Бакулевский центр, Христа ради!

– И что?

– И ничего. Померла теть Клава… – Парень опять засмеялся-заплакал. Он врал, этот Жора? Нет, не похоже. Не могли все вокруг врать. Врала одна Нина. Но зачем? И почему она не помогла родной тетке? Почему не сказала ничего Глебу – он сам занялся бы устройством тети Клавы в сердечно-сосудистый центр, если Нине было не до того…

– Какие еще болезни были в семье? – тихо спросил Глеб.

– Чего?

– От какой болезни умерла твоя мать?

– Болезни? Не… Она водкой паленой траванулась. Не пила совсем, просто за Первомай рюмку опрокинула… И кирдык. Что еще?

– А генетические отклонения в семье были?

– Чего? Нет. А чего ты-то не приезжал, сродственничек? – спросил Жора. – Хотя чего спрашивать, и так ясно. Совсем вы забурели в этой Москве. Нос задрали. Ну ты-то ладно, ты никто, а Нинка… ей же теть Клава как матерь была…

– Тебе нужна помощь? – помолчав, спросил Глеб.

– Чего? Не, мне ничего не надо. Я мужик, не инвалид. Не хвораю, руки-ноги на месте.

– Ладно… – Глеб встал. – Значит, Нины тут давно не было… Поеду.

– Жену потерял? Да не жалей ты… Найдется, – подумав, изрек Жора.

– Она не терялась, она… эх! – Глеб не договорил, махнул рукой.

Открыл калитку, вышел на пыльную улочку. Мимо ковыляла старуха, погоняя козу.

…Нина отыскала дачу, как можно меньше напоминающую места, где прошло ее детство. Да, тут не слишком красиво, и жизнь тут не самая легкая. Но все равно, почему Нина забыла о родной тетке, заменившей ей мать? Судя по всему, Клавдия Трофимовна была замечательной, сердечной женщиной, не бросившей в беде двух сирот – Нину, а потом и Жору.

«А Жорка этот – хороший парень, нормальный. Тетка его правильно воспитала. Резковатый, но на правду не должно обижаться. И как он убивается по Клавдии Трофимовне… Почему же Нина оказалась такой… сукой?»

Глеб никогда не думал о Нине в подобном ключе.

До того он все искал оправдания, придумывал причины, которые вынуждали жену вести себя так, а не иначе.

«Если я не разберусь со всем этим, то сойду с ума!» Глеб сел в машину, надавил на газ. Ему хотелось увидеть Нину и поставить все точки над «i». Но где ее искать?

Он набрал номер Светы.

– Алло… Мазуров, ты? – отозвалась подруга жены. – Что случилось?

– Света, где Нина?

Молчание. Потом:

– Глеб, ты мне правду тогда сказал?

– Когда? – сквозь зубы проговорил он.

– В тот раз, когда заезжал ко мне…

– Я не помню, ты о чем?

– Ты сказал, что ни разу не изменил жене. Ты соврал? Ведь такого не может быть… – с раздражением и тоской произнесла Света.

– Я не врал. Но ничего доказывать не собираюсь. Мне до лампочки, веришь ты мне или нет…

– Глеб, приезжай.

– Зачем? Лучше скажи, где Нина!

– Я скажу. Только ты приезжай. Я тебе все скажу.

Гудки – Света нажала на кнопку отбоя.

«Странная Светка. И та, Евгения… придумала какого-то ребенка, а все ради безделушки – фотоаппарата! Странные женщины, я их совсем не понимаю. Послать бы их всех к черту…»

Во второй половине дня Глеб был у Светы Злобиной.

…Она встретила его в этот раз при полном параде – трикотажный брючный костюм небесно-голубого цвета, укладка, тяжелые бусы в складках шеи, на лице – макияж.

– Ты куда-то уходишь? – мрачно спросил Глеб.

– Я тебя жду! – огрызнулась Света. – Садись.

– А мама твоя где?

– Там, у себя… – неопределенно махнула рукой женщина. – Спит. А чего тебе моя мама? – Она помолчала. – Ты знаешь, как она тебя называет? Князь.

Глеб пожал плечами.

– Ты хочешь чаю? У меня еще пирожки есть… – спохватилась Света.

– Что-то ты больно добрая сегодня… Неси свои пирожки.

Света вернулась из кухни с подносом.

– Садись… Ты плохо выглядишь, – строго сказала она. – Ешь. «Дошираком» одним питаешься, что ли?

– Свет, давай без этого… Лучше скажи мне, где Нину искать. – Глеб откусил пирожок, отпил крепкого сладкого чая. – А вкусно, знаешь… Сама пекла?

Лицо у Светы дрогнуло. Она упала на стул напротив.

– Глеб, ты правда ни о чем не догадываешься?

– Нет. Я уже голову сломал. Бог знает что напридумывал. И все – мимо. Пытался с ней поговорить, но Нина как будто не слышит меня. Я звоню ей, спрашиваю – ты где? А она мне – я на даче…

Света потянулась, достала из-под кактуса толстый семейный альбом, открыла его на первых страницах.