Нежность августовской ночи

– К тетке? – пробормотала Нина. – Тетя Клава умерла, уже несколько месяцев как…

Нина не рассказала Глебу о смерти тетки. А зачем? Можно же лишний раз соврать, будто едет к тете в деревню, а самой встретиться с Валентином…

Сам Глеб познакомиться с ее деревенской родней не стремился. И это нормально. Нет, рвался пару раз сопроводить Нину в гости к тете Клаве, но Нина отвадила его, сказав, что ничего хорошего в тамошнем житье-бытье нет, что она сама ездит туда только из вежливости, поскольку тетка ее воспитывала до шестнадцати лет, и элементарная благодарность… и т. д. и т. п.

Нина такими красками живописала Глебу существование скучное, бессмысленное и тяжелое – среди пьющих поселян и коров, с полным отсутствием горячей воды и прочих удобств, – что Глеб перестал даже вспоминать о том, что у Нины есть родня. Лишь изредка, увидев на столе посылку из деревни с грибами-огурцами, вежливо передавал «привет тетушке».

Представить, что Глеб – сам, по своей воле, один – зачем-то отправился в ту деревню?! Невероятно. Этого не может быть, потому что не может быть никогда.

– Глеб хотел знать правду о тебе, – жестко произнесла Света. – Ты что, думаешь, он совсем слепоглухонемой маразматик? Он живой человек, он догадываться стал…

– Догадываться? – ошеломленно произнесла Нина. – А о чем он мог догадаться? Он либо работал, либо пил…

– Нина, это твой муж! – сердито закричала Света. – Родной тебе человек! И очень хороший, между прочим! Он тебя любил, а ты… Это ты превратила его в зомби, из-за тебя он пил! Да и не так уж много он пил, не ври!

– Он гулял от меня, – возразила Нина, плача.

– Не ври! Ты совсем уж завралась… Меня тоже за дурочку держала… Больной прикидывалась… Ты чудовище, Нина, – шепотом произнесла Света, лучшая подруга.

– Почему?

– Потому что не любила его. Глеба…

– Я любила его! – закричала Нина. – Я его и сейчас люблю! Я не виновата, что и Валентина тоже люблю! Это трагедия, Света, это драма всей жизни… моей и Валькиной!

– Любовь… – презрительно повторила Света. – Ты что, думаешь, любовью можно любое скотство назвать?..

– А что ты знаешь о любви? – Нину уже трясло. – Ты… Ханжа. Лицемерка! Ни богу свечка, ни черту кочерга! Старая дева!

– Я? Я знаю, что такое любовь! – Света Злобина вскочила со стула. Ее тоже всю трясло. – Я его любила… Глеба твоего! Но ни единым словечком себя не выдала. Ни одного лишнего слова, ни одного лишнего взгляда… Я чужого брать не собиралась. Умру, но не возьму.

Нина с изумлением и гневом смотрела на подругу. Она, конечно, догадывалась, что Светка неравнодушна к Глебу, но чтобы вот так…

– Чужого не беру… – помедлив, передразнила Нина. – Да кто бы тебе дал? Ты на себя-то посмотри! Даже если бы вы с Глебом жили на необитаемом острове, он бы и то смотреть на тебя не захотел. Ты не женщина, Света, ты пугало огородное!

– Неправда, – быстро произнесла подруга. – Вот он-то как раз меня за женщину и считал. За человека. Он… он необыкновенный.

– Так что же он с тобой роман не закрутил, а?..

– Глеб другую полюбил. Сердцу ведь не прикажешь, – вздохнула Света. И, опустив глаза, продолжила: – Мы с ним на днях тут долго говорили… По душам. Он такой… он камень с моего сердца снял. Я вот с ним пообщалась и с тех пор словно летаю… Так легко мне стало, так свободно! – Лучшая подруга подняла голову и улыбнулась. Но улыбнулась не Нине, а словно кому-то невидимому в комнате.

– Он тебя не любит, а ты вся счастливая… – пробормотала Нина. – Свет, ты себя-то слышишь?.. Это же бред.

– Ты не поймешь.

– Кто она? Кто она, эта его баба новая? – мрачно спросила Нина.

– Не знаю. Она фотограф или кто… Евгенией зовут. Творческая личность, а не какая-то там домохозяйка, – ехидно добавила Света.

Нина пропустила эту шпильку мимо ушей.

– Давно они вместе?

– Не знаю.

– Вы с ним столько говорили, и ты ничего не знаешь? – рассердилась Нина. – Сколько лет, месяцев – они встречаются?

– Лет… Нет, они, по-моему, только-только познакомились, – сказала Света. – А ты им не мешай, Нин. Пусть он будет счастлив.

– Счастлив?! Ты спятила… Это со мной он счастлив! – закричала Нина. – Я же с ним, как с ребенком… Чуть не облизывала… Не пилила никогда… Мы ни разу с ним не поскандалили серьезно, можешь себе представить?.. Да лучше меня жены не найдешь!

– Вот и плохо, что не скандалили, – упрямо возразила Света. – Никакой откровенности. Двадцать лет вранья! Он сказал, ты аборты делала…

– Кто? Глеб сказал? – побледнела Нина. Она даже вообразить не могла, что Глеб вдруг окажется таким осведомленным. Но откуда он мог знать про аборты? Она ведь даже Светке об этом не рассказывала… Об этом, кроме докторов, знал только один человек – Валентин. Единственный, родной, вторая половинка Нины… От него Нина практически ничего не скрывала.

– Глеб так и сказал, что ты сделала четыре аборта, – сурово произнесла Света. – Дура, что ли? А вдруг детей совсем не будет? Хоть бы одного родила… да я бы даже без мужа родила, честное слово!

Нина молчала. Цифра эта «четыре» – окончательно убедила ее в том, что Глеб знает все. Откуда, как узнал – уже, наверное, и неважно…