Нежность и ненависть

– Кошку приветствуют лучше, чем меня? Если уж на то пошло, это я привез ее сюда. – Я раскрываю руки, показывая букет цветов, который держал за спиной. Проходит минута, а выражение лица Джэ остается непроницаемым, но он шагает ближе и холодно меня обнимает. Боже. Мы разговаривали по телефону с тех пор, как он уехал. Не было похоже, что он сердится на меня. – Я скучал по тебе, – говорю я ему. – Рад тебя видеть.

– Я тоже, – говорит он, поспешно высвобождаясь из моих объятий. Я держу цветы у груди. Букет выполнен в ярко-синем и фиолетовом тонах, которые напоминают мне о нас.

– Это дельфиниумы. Они тебе нравятся?

Джэ наконец улыбается. Улыбка слабая, но она есть. Он сосредотачивается на букете.

– Они великолепны.

– Поскольку ты сказал мне, что стрелиция была любимым цветком твоей матери, нам придется решить, какой твой любимый цветок.

Он приподнимает бровь.

– Мне он нужен?

– Да. Абсолютно. У любого культурного, утонченного мужчины, уверенного в своем стиле и вкусах, он должен быть.

Джэ закатывает глаза, все еще улыбаясь.

– Конечно. А у тебя какой?

– Подсолнух. Но ты не можешь выбрать мой.

– Я не хочу его. Впрочем, тебе идет. Диван.

– Именно. – Я шевелю бровями. Обожаю этот диван. Он послужил основой всего остального дизайна в гостиной и кухне. Почему? Потому что мой отец ненавидел бы этот диван. «Дикий и аляповатый», как покачивания бедрами под гитару и бонго, – вот как он бы его называл.

Джэ берет букет и подносит к носу.

– Спасибо за цветы… Почему ты здесь? Я думал, что увижу тебя в Милане.

– Джэ. Ты единственный из ныне живущих британских чистокровных вампиров, и ты никогда не был на аристократическом мероприятии. Я бы не позволил тебе войти в эту ситуацию в одиночку.

Возникает неловкая пауза, когда я чувствую, что он хочет что-то сказать, но вместо этого отводит от меня взгляд и смотрит на цветы.

– Очень мило с твоей стороны. Спасибо… Тебе нужна помощь с чемоданами?

Я поднимаю бровь. Мило с моей стороны?

– Нет, не нужна.

– Одри внутри. Тебе стоит войти и познакомиться с ней. – Он поворачивается, и я следую за ним по очаровательной дорожке, выложенной булыжниками, к входной двери. Прямо перед тем, как переступить порог, я зову Лулу. Она прыгает по траве, как дельфин, выпрыгивающий из океана, затем рысью проносится мимо меня и входит в дом. Видно, что ей здесь уже нравится. Жаль, что владелец этого потрясающего маленького дома не в восторге от меня.

– Я ничего не украла за пятнадцать лет, – восклицает Вампирша Одри. – В наши дни это слишком сложно. А в тюрьме никогда не было весело. Эту крошку за решетку не засадишь. Никогда больше!

Я смеюсь, когда свистит чайник; звук пронзительно и звонко разносится по теплой гостиной. Джэ вскакивает с кресла и направляется на кухню, а Лулу следует за ним по пятам. Она не отходила от него с тех пор, как мы вошли в дом.

Я откидываюсь на спинку дивана, расслабляюсь и вдыхаю. Весь дом пропитан его запахом – теплым и успокаивающим, персиковым и свежим – и от этого мне так сильно хочется его укусить.

Он взывает ко мне, и моя природа отвечает однозначно.

– Это милое юное создание… – Выразительные карие глаза Одри смотрят на меня, не мигая, обрамленные морщинками от улыбки. – Напоминает мне вампира, едва достигшего совершеннолетия. Он рассказал мне свою историю и о том, как вы познакомились. Он не должен быть здесь один. – Она вампир постарше, как и Асао, но пока мой друг вел довольно размеренную жизнь, на удивление домашнюю, занимаясь воспитанием и опекой чистокровного сына своей лучшей подруги, Одри развлекалась.

– Согласен.

– Чистокровные – это центр. Они сердце нашей культуры, и они не должны быть на задворках и в изоляции – особенно такие молодые щенки, как он, которые ничего не знают.

Скрестив руки, я ухмыляюсь.

– Одри, основываясь на ваших рассказах о беготне голышом и воровстве, я бы не счел вас традиционалисткой, внезапно декламирующей мне классическую аристократическую риторику.

Она пренебрежительно взмахивает рукой.

– Иногда я смеюсь над глупыми людьми, но наше сообщество священно. Мы нужны друг другу, а чистокровные – тем более. Я никогда не встречала счастливого и процветающего чистокровного, который был бы сам по себе. Ни разу. Их потребность в товариществе и общении в десять раз сильнее, чем у вас или у меня. Та толика человечности, которая есть у нас, позволяет нам нормально переносить изоляцию, но чистокровные? Их природа требует иного. – Одри встает, хватая сумку. – Надеюсь, вы приехали сюда, чтобы помочь ему. Вряд ли ему полезно пить фальшивую, фабричную кровь. Ужасно. Никогда не слышала о таком.

– Что ж, я обязательно попробую помочь Джэ.

Она подходит к двери и открывает ее. В проеме она снова поворачивается ко мне. Дождь накрапывает за ее спиной чуть сильнее, чем когда я только приехал.

– Не пробуй, котик. Сделай это. – Она с громким стуком захлопывает дверь, и я хмурюсь. Почему эта случайная вампирша, которую я только что встретил, говорит мне, что делать? Как будто я пришел сюда не для того, чтобы попытаться убедить его вернуться со мной в Японию.