Нежность к ревущему зверю

С-44 шел навстречу ночи, замкнутая кривая маршрута повторялась. Когда за стеклами стало совсем темно, Тасманов доложил о неисправности одной из систем подачи |топлива.

Это была вторая неприятность. За час до того отказал локатор.

– Восьмой бак не отдает горючее.

– Остаток? – спросил Боровский.

– Неиспользуемый остаток… около девяти тонн.

Теперь этот вес будет балластом.

– Переключайтесь на действующую систему питания… Штурману – определить координаты нового района заправки, исходя из условий встречи с танкером на час раньше. Бортрадисту…

– Слушаю, командир…

– Согласовать с землей время вылета заправщика на час раньше оговоренного времени.

– Вас понял.

Тасманов переключил питание на соседнюю группу баков и доложил Боровскому.

Вслед за ним раздался голос Кости Карауша:

– Командир…

– Да?

– В районе вылета заправщика туман. Просят подтвердить и, если можно, сообщить причину вызова заправщика на час раньше.

– Сообщите о наличии невырабатываемого остатка топлива в количестве девяти тони.

– Вас понял.

Еще через десять минут Костя доложил:

– Командир…

– Да?

– Танкер получил разрешение на вылет. Новые координаты стыковки земля подтвердила.

– Спасибо. Вас понял.

Услыхав голос Карауша, доложившего о подходе самолета-заправщика, Лютров сказал Боровскому:

– Попробуйте, как работает штанга, возможно смерзание влаги внутри направляющей…

Боровский кивнул и включил пневматику. Штанга не выдвигалась. Несколько повторных включений не принесли успеха.

– Второму летчику, – услышал Лютров, – после подхода к конусу по моему кивку головой увеличите обороты всем двигателям. Когда штанга будет в конусе и образуется петля на шланге, немного уберете. В дальнейшем действуйте как обычно. Поняли?

– Вас понял: на скорости.

Но затея Боровского была отнюдь не простым делом.

Заправка в воздухе – один из наиболее сложных видов летной подготовки. Не всякий хороший летчик способен произвести ее днем, в ясную погоду и при исправной штанге. Что же говорить о заправке ночью с неисправной штангой? Неподвижная штанга – это значит бесконечные подходы, десятки попыток… Лютров вспомнил, сколько ему пришлось летать, прежде чем он превозмог в себе чувство растерянности: на фоне беспредельного пространства, даже днем, конус казался таким микроскопическим, что поначалу сама мысль угодить в него стволом штанги представлялась дикой. Прошло немало времени, пока он освоил заправку. Благо в те годы стыковка в воздухе находилась в стадии освоения, и его неудачи воспринимались начальством в порядке вещей.

На корме заправщика вспыхнул прожектор, вперед по полету, и по мере сближения все яснее просматривалась тускло блестевшая выпуклость его фюзеляжа. Вслед за ним и Боровский включил две фары для освещения кормы танкера и выпущенного конуса, и без того приметного сигнальными лампочками на раструбе. У заправщика в последний раз мигнул и погас мерцающий маяк. Повторяя покачивание самолета, конус послушно перемещался по вертикали.

В ниточку сжав тонкие губы, Боровский не отрывал взгляда от линии крыльев идущего впереди заправщика. Теперь только они определяли для него все маневры С-44. Он повторял каждое их движение, каждое слабое побуждение к крену. Руки его нервно чертили замысловатую серию ломких движений, синхронно повторяемых свободным штурвалом Лютрова.

Самолеты сближались. Положив ладонь на ровный ряд рычагов газа, Лютров не спускал глаз с лица Боровского. Конус подходил все ближе. Сигнальные лампочки раскачивались совсем рядом от хромированного окончания штанги. Лютров сжал белые ручки секторов газа.

Но Боровский не торопился. Он пристально всматривался в колебания конуса.

– Внимание!

– В момент подхода штанги снизу вверх, где-то в нескольких сантиметрах от совпадения оси ствола с центром конуса, Боровский резко наклонил голову.

Лютров перевел секторы газа до упора, внутренне готовый проделывать это не один раз. Но ошибся. Штанга сидела в конусе, как острие стрелы в центре мишени.

Поддерживая скорость С-44, равно боясь и отстать от заправщика, и вырваться вперед, Лютров уловил движение в кабине штурмана.

Заросшее угольно-черной щетиной лицо Саетгиреева выражало неподдельное восхищение. Не поднимая руки, Лютров показал ему большой палец. Штурман улыбнулся и со значением прикрыл глаза: что, мол, ни говоря, а старик знает дело!

…Тасманов уже заполнял баки. Работа проходила молча.

– Командир, заправка окончена.

Лютров убавил обороты.

Боровский дал отойти заправщику и, когда тот, мигая маяком, стал уходить с правым разворотом, сказал Лютрову:

– Установите режим полета по графику. Я немного отдохну.

Лютров набрал высоту и принялся настраивать автопилот.

Это была последняя заправка. Несмотря на девятитонный балласт, горючего хватят на весь путь до аэродрома.

…А ночь казалась бесконечной, С-44 уходил от рассвета. Темнота будет сопровождать их и над Каспием, и над Черным морем. Лишь после того, как от Молдавии они повернут к северо-востоку, день начнет двигаться к ним навстречу.

Наплывали и оставались позади огни городов, и только звезды над головой казались неподвижными.