Нежность волков

— Лина, мы ходим по кругу. Я не знаю, какое нам выбрать направление. Без компаса, не видя солнца, я понятия не имею.

— Подожди. Хорошо, мы свернули не туда. — Она должна успокоить его, объяснить, что по-прежнему владеет ситуацией. — Один раз — свернули не туда. Описали круг, но вряд ли большой. Нет, мы не ходим кругами. Лес изменился. Деревья меняются, они выше, так что мы должны быть гораздо южнее. Я точно это заметила. Просто нужно ехать дальше. Уверена, что завтра мы будем у реки.

Похоже, он ей не верит. Он смотрит под ноги, как непослушный ребенок, который не желает уступать, да только деваться ему некуда. Она прижимает ладони к его щекам, не снимая варежек — слишком холодно, чтобы стремиться к большей близости.

— Эспен… любимый мой. Не уступай сейчас. Мы так близко. Когда мы доберемся до Колфилда и найдем какое-нибудь жилье, то сядем у ревущего огня и посмеемся над нашими нынешними злосчастьями. С какого приключения начинается наша совместная жизнь!

— А если мы не доберемся до Колфилда? Мой конь болен. Лошадям не то что есть — пить нечего! Он ел кору, а им, я уверен, нельзя.

— Мы доберемся. Куда-нибудь точно доберемся. Чтобы пересечь лес, нужно всего три дня. Завтра мы вполне можем оказаться у озера! Тогда ты почувствуешь себя дураком.

Она целует его. Он начинает смеяться.

— Ты волчья ведьма. Невероятно. Неудивительно, что ты всегда получаешь то, что хочешь.

— Ха.

Лина улыбается, но думает что это несправедливо и совершенно неправильно. Разве она хотела, чтобы Янни сгинул в этой глуши? Разве она хотела жить в Химмельвангере? И все же, Эспен хотя бы веселый, а это главное. Если она заставит его идти, всех их заставит, то все будет в порядке.

Лежа вместе в жалком укрытии, обнимая пристроившихся между ними детей, Лина слышит сквозь усталость лесные звуки: револьверный треск замерзающей живицы, шуршание снега, соскальзывающего с ветвей. И однажды ей кажется, будто очень издалека она слышит волков, воющих в пустую ночь, и тогда ее, несмотря на холод, бросает в пот.

Утром конь Эспена отказывается двинуться с места. Он ел кору, и теперь жидкие испражнения, стекая у него по ляжкам, пачкают снег. Вся его поза выражает страдание. Эспен пытается накормить его разведенной в воде овсяной мукой, но конь воротит морду. В конце концов они трогаются в путь, Эспен ведет коня под уздцы, а дети сидят перед Линой на ее лошади. Вести или, скорее, тащить коня куда труднее, чем просто идти, так что через час Эспен окликает Лину:

— Это безумие. Без него было бы быстрее. Но оставить его — тоже ужасно. Что, если мы уже у реки?

— Давай пройдем еще немного. Может, он поправится. Снег перестал, и стало чуточку теплее.

Это правда: снегопад постепенно сошел на нет, и даже можно сказать, что снег кажется менее глубоким — кое-где, по крайней мере.

— Вести его все труднее и труднее. Он не хочет идти. Я думаю, скоро он просто ляжет. Он меня выматывает.

— Хочешь, я сама поведу его какое-то время? А ты сядешь с Торбином и Анной, пока не отдохнешь.

— Не глупи. Ты не сможешь. Нет… У тебя не получится.

Конь — Бенжи, хотя Лина старается даже в мыслях не называть его по имени, — глядя на них, прижимает уши. Спина у него просела еще больше вчерашнего, глаза мутные.

— Что, если мы оставим его? Мы всегда сможем за ним вернуться.

Лина вздыхает. Она представляла себе всякое, но никак не больного коня, ставшего помехой на ее пути. В нескольких ярдах от нее дети спешились и, повинуясь приказу двигаться, играют в какую-то довольно унылую игру.

— Бедный старый Бенжи, — похлопывает его по холке Лина; конь настороженно поводит глазами в ее сторону. Она принимает решение: — Мы оставляем его. Раз он не может идти, мы должны оставить его. Скажем детям, что потом вернемся и его заберем, или еще что-нибудь.

Эспен понуро кивает. Оплакивать брошенного коня стала бы другая Лина в другом месте. Но не эта.

Они возвращаются к детям. В тот самый момент, когда Лина открывает рот для объяснений, по лесу разносится оглушительный треск. Такой громкий, что Анна вздрагивает и чуть не падает. Все они переглядываются.

— Охотник! — восклицает Эспен.

— А может, просто живица замерзает? — сомневается Лина, просто для порядка.

— Слишком громко, да и звук не такой. Это ружье. Кто-то охотится неподалеку.

Он говорит так уверенно и дети кричат с такой радостью и облегчением, что Лине кажется, будто она победила. Здесь человеческие существа. До цивилизации рукой подать.

— Я пойду посмотрю, где он… Просто убедиться, что мы на правильном пути, — торопливо добавляет Эспен.

— Как ты найдешь обратную дорогу? — резко обрывает его Лина.

— Разожги костер. Я недолго. Он должен быть совсем рядом. — Эспен принимается кричать по-английски: — Ау! Кто там! Ау-у-у!

Не ожидая ответа, он поворачивается к ним:

— Думаю, звук был оттуда. Я недолго. Если я его не найду, сразу вернусь, обещаю.

Одарив их всех широкой уверенной улыбкой, Эспен скрывается за деревьями. Его шаги исчезают в тишине. Вторая лошадь, Ютта, испускает долгий конский вздох.

~~~