Нежные юноши (сборник)

Выйти на сцену, когда на тебя ободряюще смотрит сразу столько глаз, оказалось до странности просто. Взгляд матери скользнул куда-то на задник сцены; он узнал и навсегда запомнил и другие лица из зала.

Билл Кампф забыл свою реплику, но Бэзил тут же произнес свою – и действие пошло дальше.

Мисс Саундерс. Так это вы судья из шестого участка?

«Кролик» Симмонс. Да, мэм.

Мисс Саундерс (игриво покачивая головой). А что это такое – судья?

«Китаец» Руд. Судья – это нечто среднее между политиком и пиратом!

Этой репликой Бэзил гордился больше всего, но из зала не донеслось ни звука; никто даже не улыбнулся. Мгновение спустя Билл Кампф по рассеянности вытер лоб платком, а затем удивленно на него посмотрел – на платке остались красные пятна грима; в зале раздался хохот. Вот такой он, театр.

Мисс Саундерс. Так, значит, вы, мистер Руд, верите в спиритизм?

«Китаец» Руд. Да, мадам, спиритизм для меня – это все! Спирт – это ведь универсальное средство!

Настал черед первой большой сцены. На затемненных подмостках медленно открылось окно, и Мэйол Де-Бек в «элегантном вечернем костюме» залез в комнату. На цыпочках, соблюдая осторожность, он прошел из одного края сцены в другой, и в этот момент вошла Лейла Ван-Бейкер. На мгновение она испугалась, однако он уверил ее, что он – просто друг ее брата Виктора. Они стали беседовать. Она наивно, но с чувством, поведала ему о том, как она восхищается Тенью, о чьих похождениях она много читала. Она надеялась, что Тень не появится здесь сегодня – ведь в том сейфе, справа, сейчас лежат все их фамильные драгоценности.

Незнакомец был голоден. Он опоздал на ужин, так что поесть ему сегодня вечером так и не удалось. Нельзя ли предложить ему молока и печенья? Да, конечно, это было бы чудесно. Едва она удалилась из комнаты, как он уже стоял на коленях у сейфа, шаря в поисках добычи, ничуть не смущенный тем, что на передней дверце сейфа по трафарету было выведено слово «Духовка». Дверца открылась, но он услышал шаги снаружи и успел ее закрыть до того, как вернулась Лейла с печеньем и молоком.

Они медлили; их явно тянуло друг к другу. Вошла весьма игривая мисс Саундерс; ее представили. И вновь Эвелин передразнила ее у нее за спиной, и в зале раздался хохот. Появились и остальные обитатели дома; всех представили незнакомцу.

Что такое? Хлопнула дверь, и вбежал Маллиган, полицейский.

Нам только что сообщили из главного управления, что знаменитого грабителя по кличке Тень видели, когда он забирался в окно этого дома! Прошу всех не пытаться покинуть помещение!

Занавес. Первые ряды – там сидели младшие братья и сестры актеров – выражали свой восторг, ничуть не стесняясь. Актеры вышли на поклон.

Через мгновение Бэзил оказался на сцене наедине с Эвелин Биби. Она облокотилась на стол; в гриме она походила на изможденную куклу.

– Выше нос, Бэзил! – сказала она.

Она еще не совсем его простила, ведь он поймал ее на слове и потребовал выполнить обещание, когда ее младший брат подхватил свинку, что отложило отъезд всей семьи. До сих пор Бэзил старался тактично не попадаться ей на глаза, но теперь они оказались лицом к лицу, и от волнения и успеха у обоих по-хорошему кружилась голова.

– Ты изумительно сыграла! – сказал он. – Просто изумительно!

Он задержался. Ему никогда не удалось бы ей понравиться, потому что ей нужен был кто-то вроде нее, кто смог бы тронуть ее душу, действуя на чувства, – кто-то вроде Хьюберта Блэра, например. Интуиция ей подсказывала, что в будущем Бэзил займет некое – пока еще неясно какое, но точно важное – положение; но его постоянные попытки заставить окружающих думать и чувствовать вызывали у нее лишь скуку и утомление. А в пылу этого вечера они вдруг наклонились друг к другу и мирно поцеловались, и с этого момента – поскольку общего у них было так мало, что этого им не хватило бы даже для ссоры, – они стали друзьями на всю жизнь.

Когда в начале второго акта раскрылся занавес, Бэзил быстро пробежал вниз по лестнице, затем поднялся по другой лестнице в самый конец зала, где и встал в темноте, наблюдая за спектаклем. Он тихо смеялся, когда смеялись зрители, наслаждаясь пьесой так, словно раньше ее никогда не видел.