Нежный фрукт

– Не надо ее давать, – помертвевшим голосом ответила Люба. – Никуда не уходите, я скоро к вам приду. Слышишь, Федор? Ждите меня там.

Отключив телефон, она метнулась в кабинет хозяина квартиры и пронеслась по нему ураганом. Во внутреннем кармане пиджака, висевшего на стуле, обнаружился самый главный документ, который, собственно, и был ей нужен – паспорт. В паспорте рядом с фотографией Грушина было написано: «Астраханцев Дмитрий Валерьянович».

Люба потрясла головой и издала длинный протяжный стон. «Боже мой! Я в квартире совершенно незнакомого мужчины! Я приехала и вселилась, да еще говорила, что хочу выйти за него замуж! Что он обо мне думал?!» С ловкостью карточного шулера она пролистала странички паспорта и нашла адрес, а также штамп, свидетельствовавший о том, что Астраханцев Дмитрий Валерьянович женат. «О, нет! Я вселилась в квартиру незнакомого ЖЕНАТОГО мужчины!» Ужас ее был беспредельным, как космос.

Утроив скорость перемещения в пространстве, Люба влетела в комнату, похватала свои немногочисленные пожитки и, жестоко сминая их, засунула в дорожную сумку. Метнулась к двери, вставила ноги в туфли, схватила с вешалки пиджак и зацепилась взглядом за блокнот и карандаш, лежавшие на тумбочке. Переложила сумку в левую руку и быстро написала: «Я уехала! Навсегда». И с этим «навсегда» отшвырнула карандаш в сторону.

Выскочив из двери на лестничную площадку, она навострила уши, как ошалелый заяц, оторвавшийся от погони, потом нажала на кнопку вызова лифта. Лифт стоял на этаже и сразу же раздвинул двери. Люба нырнула в кабинку, и пока та, распевая свои заунывные песенки, спускалась вниз, подняла глаза вверх и взмолилась: «Господи, позволь мне уйти!»

Ее молитвы были услышаны и, приседая от ужаса и напряжения, Люба выскочила из подъезда и побежала через двор на улицу.

– Где дом номер шестнадцать? – крикнула она еще издали, приближаясь к старушке, сидевшей на автобусной остановке.

– Да вон он, – быстро ответила та, указав направление сухоньким пальцем. – А что у тебя, пожар?

– Хуже, – отрывисто бросила Люба. – У меня личные неприятности!

– Знамо дело, – покивал старушка ей вслед. – Смотри, как бы сердце не выпрыгнуло по дороге.

Люба только рукой махнула. Через несколько минут она добежала до дома номер шестнадцать, шепотом ругая себя, на чем свет стоит. Влетела в подъезд и вызвала лифт. На лестничной площадке ее уже ждали взволнованные друзья.

– Вот она! – воскликнула Лена, топнув ногой. – Легкомысленная особа! Как я за тебя переволновалась, дурочка!

Подруги бросились друг другу на шею и расцеловались. Потом дошло дело и до Федора.

– Откуда ты, прелестное создание? – спросил он, выпятив губу. – Ты жила на детской площадке или ночевала на чердаке?

– Люди, вы не представляете себе, что произошло.

– У тебя глаза, как у наскипидаренной кошки, – заметил Федор. – Чего только я не передумал... К телефону не подходишь... Приезжаю, а тебя нет.

– Так ты приехал потому, что я к телефону не подходила? – изумилась Люба.

– Нет, он приехал предложение делать, – сообщила Лена, скорчив мученическую рожу.

– Кому это?

– Тебе, – снисходительно ответила все та же Лена. – Из благородства.

Она взяла Любу за руку и затащила в квартиру. Федор, бурно дыша, последовал за ними. Дверь прикрыли медленно, так, чтобы замок лишь тихо щелкнул.

– Грушин спит, – переходя на шепот, пояснила подруга и ткнула Федора кулаком в бок. – Давай, объясняйся.

– А чего объясняться-то? – вспетушился тот, мгновенно покрывшись испариной. – Люба, мы знаем друг друга с детства...

– Начало ужасное, – сказала Люба. – Федька, ты с ума сошел? Ты же меня не любишь!

– Как сестру – очень даже люблю, – запальчиво возразил тот. – И мне не нравится, что ты отправилась хрен знает куда только для того, чтобы не остаться в девках.

– Федор, ты страшно великодушен, – сказала Люба, едва не прослезившись от избытка чувств, – но это уж слишком!

– Если тебе приспичило замуж, я, как твой друг, должен подставить плечо.

– Знаешь, я ужасно польщена и все такое, но – нет, дело не выгорит.

– Почему? – хором спросили друзья.

– Нет, а ты-то! – Люба посмотрела на подругу укоризненно, и та, оправдываясь, горячо заговорила, приложив руки к груди:

– А что, Федька дело говорит. По крайней мере, ты его хорошо знаешь...

– Минуточку, – прервала ее Люба, сузив глаза. – Что тут у вас случилось? Объясните, пожалуйста.

– Понимаешь, пока ты где-то шлялась, Грушин, кажется, влюбился в другую женщину. Ужасно неприятная история, и я не все еще знаю...

– Дело в том, что герой твоего романа скушал что-то не то и отравился, – вмешался Федор с важным видом. – Нет, он жив, но ему жутко плохо. В бреду он все время зовет ту женщину, которая от него сбежала... Люду. Кстати, мы ее видели. Кажется, они поссорились, и она сделала ему ручкой. А Грушину после этого сразу стало плохо.

– Антон сейчас с ним, – поделилась Лена. – Он же врач, я тебе говорила?

– Сто раз.

– Сейчас я тебя с ним познакомлю.