Нежный яд. Страсти

А тут еще Уалбер со своей патологической честностью принялся Марине в мозги, что она не имеет права играть чувствами Ренилду из меркантильных соображений! Этот полусумасшедший– полугениальный святоша не устает повторять, что в лице Ренилду Марина отрабатывает свою карму и именно здесь, на этой стезе, ее ждет полное преображение. Другими словами, Уалбер надеется, что Марина, которую сейчас интересуют только мужчины и деньги, в скором времени избавится от этих пороков и станет добропорядочной сеньоритой.

До чего же все-таки странный и наивный человек этот Уалбер! Вместо того чтобы тратить энергию на выдумывание подобных несбыточных фантазий, лучше бы занимался ясновидением и тем самым зарабатывал немалые деньги. А то ему все недосуг! Сейчас, например, он поглощен лечением Женивала, который двадцать лет не вспоминал о том, что у него есть сын и жена, а теперь, тяжело заболев на старости лет, пришел к ним за помощью.

Справедливости ради надо сказать, что Уалбер поначалу не хотел с ним даже разговаривать, но Женивал ухитрился потерять сознание прямо в доме своей бывшей жены, и, естественно, оттуда его увезли в больницу. А потом выяснилось, что у него нет ни денег, ни медицинской страховки, и Уалберу пришлось влезть в долги, чтобы оплатить расходы на его лечение. Теперь он дни и ночи проводит у постели больного папаши и собирается привезти его к себе домой, как только разрешат врачи.

Одно утешает, что Уалберу надо будет расплачиваться с долгами, и, может быть, хоть это заставит его более активно вести прием клиентов...

Такая вот семейка подобралась – все друг друга стоят! А Ивану приходится мучиться из-за них головной болью и бессонницей!..

Утро в доме Элеонор началось с грандиозного скандала: Режина увидела фотографию в утренней газете и, кипя от возмущения, бросилась с расспросами к матери:

– Что все это значит? Объясни! – тыча пальцем в газету, потребовала она. – Тут написано, будто ты позировала этому сопляку обнаженной, а потом вы поссорились, и ты в отместку ему устроила представление в галерее! Это все правда?

Элеонор молчала, не в силах говорить на такую болезненную для нее тему. А Режина, не дождавшись ответа, продолжила в том же тоне:

– Впрочем, о чем я спрашиваю? Тут ведь напечатана еще и фотография – моя дорогая, многоуважаемая мамочка запечатлена пьяной и с ножом в руке! Какой позор! В твоем-то возрасте! Это ж надо было опуститься до такого бесстыдства! Да пусть бы я лучше ослепла, чтобы не видеть этой мерзости!

Она в сердцах отшвырнула от себя газету, и тут внезапно взорвалась Элеонор:

– Не тебе укорять меня в бесстыдстве! Я по крайней мере не замужем, в отличие от тебя. И в мотели не езжу с любовниками! Что же касается слепоты, так ты ею страдаешь уже давно, поскольку не видишь ничего, кроме президентского кресла в «Мармореале»! Уйди отсюда, у меня от твоего скрипучего голоса голова болит!

Отразив первую, самую мощную атаку, Элеонор нашла в себе силы и для того, чтобы перейти в наступление. Собрав всех членов семьи в гостиной, она объявила им:

– Что бы там ни писали газеты, я не намерена это обсуждать с вами, и уж тем более – давать вам какие-то объяснения. Все! Можете быть свободны!

Дочери и зятья молча потянулись к выходу, но тут вдруг появилась Зезе и сообщила Элеонор:

– Сеньор, к вам пришел молодой человек по имени Элизеу Виейра!

Все замерли, ожидая реакции Элеонор. И она еще раз продемонстрировала своему семейству, что умеет достойно держать удар.

– Пусть войдет! – ответила она коротко и строго.

Их разговор протекал в присутствии свидетелей: никто из домочадцев не ушел из гостиной – во избежание очередного скандала.

Но все обошлось как нельзя лучше. Элизеу вручил Элеонор деньги, которые задолжал ей, а она попросила у него прощения за свой вчерашний срыв.

– Ну что вы! – возразил он. – Скандал мне очень помог! Все мои картины вчера же были распроданы! Так что я должен поблагодарить вас за это.

Марсия сжалась в комок от этих слов. Элеонор из последних сил сохранила невозмутимость. А на лицах остальных домочадцев было написано одно и то же: с трудом сдерживаемое негодование.

– Ну и хам! – выразила общее мнение Мария-Антония, когда Элизеу ушел. – Хорошо хоть здесь не было Режины!..

Марсия первой выбежала из дома и остановилась, глядя вслед уходящему Элизеу. Ей было больно и стыдно. А еще ей хотелось догнать его и спросить: «Теперь-то ты счастлив?» Интересно, что бы он ей ответил?

Занятая своими переживаниями, Марсия не заметила, как сзади к ней подошла Режина.

– Теперь я все поняла! – произнесла она злорадно. – Вы обе – ты и мама – увлеклись этим типом!

Последовавший за этим взрыв эмоций стал неожиданностью не только для Режины, но и для самой Марсии, которая вдруг обеими руками ухватила сестру за горло и промолвила, клокоча от гнева:

– Если ты скажешь еще хоть слово о маме или обо мне!..

– Пусти! Ты с ума сошла! Я не хотела тебя обидеть.

Марсия отступила от нее на шаг, а Режина произнесла примирительным тоном: