Нежный яд. Страсти

Воскресный день в Ангре прошел как настоящий праздник. Фигейра и Марсия постарались сделать все, чтобы дети не ощущали отсутствие матери. С утра, до наступления жары, они – все четверо – отправились кататься верхом, и эта конная прогулка особенно понравилась Рафаэлу и Пати. Они шалили, резвились, и никто не одергивал их строгими недовольными окриками, как это обычно делала Режина.

– Честно говоря, я очень рад, что Режина избавила нас от своего общества, – признался Фигейра Марсии. – Ты заметила, как сразу раскрепостились дети? Выходит, им с ней тоже тяжело? Она подавляет их, подминает под себя. До сегодняшнего дня я не понимал этого.

Встретившийся им по дороге турист попросил Фигейру:

– Будьте добры, возьмите мой фотоаппарат и снимите меня с женой. Уж больно красивые тут места! Хочется запечатлеть свое пребывание на этом сказочном побережье.

Фигейра охотно выполнил просьбу заезжего путешественника, а тот в благодарность за услугу предложил:

– Давайте и я сфотографирую вас с женой и детьми! А фотографию потом пришлю по почте. Оставьте только мне ваш адрес.

Фигейре почему-то очень понравилось то, что посторонние люди приняли Марсию за его жену. И сфотографироваться в таком составе ему было бы весьма приятно. Однако слова туриста все же привели Фигейру в некоторое замешательство, и он помедлил с ответом. Зато Пати все разъяснила фотографу:

– Это не мама! Это мамина сестра.

– Ну и что? – не увидел в том большой разницы турист. – Все равно вы – одна семья. Причем очень симпатичная семья! Ну-ка, прижмитесь друг к другу поближе – я сниму вас на память.

Из Ангры они вернулись и в самом деле как единая дружная семья, в которой все очень любят друг друга. Прежде чем отправиться в свой дом, дети нежно поцеловали Марсию, а потом еще несколько раз оборачивались и посылали ей воздушные поцелуи. Она с такой же нежностью глядела им вслед и махала рукой.

Фигейра поблагодарил Марсию за то, что она сумела спасти выходные, которые, казалось, были непоправимо испорчены. А потом взял ее руку в свою и произнес взволнованно:

– Если бы ты знала, как мне не хочется с тобой прощаться!

Марсия смутилась и поспешила все перевести в шутку:

– Ладно, иди. Тебя ждут великие дела!

Он, повинуясь, сделал несколько шагов по направлению к дому, затем вдруг обернулся и, подражая детям, тоже послал Марсии воздушный поцелуй.

Его озорная выходка рассмешила Марсию. Не долго думая она ответила Фигейре точно таким же воздушным поцелуем.

Режина, издали наблюдавшая за их прощанием, вышла навстречу Фигейре и спросила в лоб:

– Давно это у вас с Марсией?

Сцену ревности она устроила по всем правилам жанра – с криком, со слезами, с угрозами: «Я разведусь с тобой, развратник, аморальный тип, и не позволю тебе общаться с моими детьми!»

Элеонор и Мария-Антония, не поверившие в то, что между Фигейрой и Марсией может быть любовная связь, пристыдили Режину.

– Если ты не уважаешь мужа и сестру, то хотя бы подумай о детях, – сказала Элеонор. – Они ведь могут услышать весь этот бред!

– Да, ты права, – внезапно согласилась с матерью Режина. – Я не должна так себя вести. Просто на меня что-то нашло, и я потеряла над собой контроль.

Потом она попросила прощения у Фигейры – и за свой внезапный отъезд из Ангры, и за сегодняшний приступ ревности.

– Если сможешь, забудь все, что я тебе наговорила... В том числе и о разводе... Я люблю тебя, поэтому и бешусь от ревности. Давай еще раз попробуем все начать сначала!

Фигейра молчал, угрюмо качая головой. Примирение с Режиной не радовало его, но и для борьбы с ней у него сейчас не было сил.

А Режина мысленно злорадствовала: «Подождите, голубки, тихони! Я выведу вас на чистую воду! И уж тогда вы у меня оба заплачете!»

Вскоре после скандала, учиненного Элеонор на вернисаже, к ней неожиданно пожаловал Марселу Барони собственной персоной.

Явился он к ней домой без предварительного звонка и без доклада, причем ему каким-то образом удалось беспрепятственно миновать пост охраны в городке «Мармореала».

Элеонор это удивило, но из вежливости она не стала расспрашивать гостя о том, как он сумел проникнуть к ней в дом, и вообще, зачем ему понадобилось наносить ей этот визит, если они даже не знакомы.

Возможно, последний вопрос она бы все же задала в мягкой форме, но Барони упредил его, заявив с порога:

– Меня зовут Марселу Барони. Я – владелец галереи, с которым вы как-то разговаривали по телефону. Мне хотелось засвидетельствовать вам свое почтение.

– Ой, что вы! – смутилась Элеонор. – Это я должна была принести вам свои извинения за ту ужасну выходку.

– Нет-нет, я как раз за тем и пришел, чтобы вы не чувствовали себя виноватой. Вот, возьмите пожалуйста.

Он протянул ей скромный, но изящный букетик полевых цветов, и Элеонор изумленно воскликнула:

– Невероятно! Как вы узнали, что это мои любимые цветы? Кто вам сказал?

– Мне не нужно было никого спрашивать, – ответил он. – Я просто знаю, что такие цветы нравятся очень немногим, только особенным женщинам. А вы – именно такая женщина!