Нежный яд. Страсти

– Нет! Ты любишь меня, – страстно проговорила Режина, цепляясь за Аделму, обвивая его шею руками. – Ты никуда не уйдешь от меня! Ты не можешь от меня уйти! Я люблю тебя. Есть только две вещи на свете, которые нужны мне, – ты и «Мармореал»!

– Но я не вещь! – резко произнес Аделму, сбросив с себя ее руки. И не говоря больше ни слова, направился к выходу.

Въезжая в этот городок, он дал себе несколько зароков: никогда не спать здесь с Режиной, никогда не развлекать и не утешать ее, словом, держаться от нее подальше. Сегодня он дал себе еще один – никогда не переступать порога ее квартиры. И... подыскивать себе новую работу.

Но к Валдомиру он все-таки поехал.

Одна мысль о том, что покой несчастной Клариси будет потревожен, лишала его сна. Он снова видел ее темные, пышные волосы, чувствовал нежную кожу и горячее гибкое тело и готов был плакать в голос как несчастный оставленный ребенок. Нет, никого он не любил, кроме Клариси!

Валдомиру немало удивился, когда увидел на пороге Аделму. Потом сообразил, что он пришел навестить сестру и пропустил его с любезной улыбкой.

– Лавиния лежит, – сказал он. – Врач прописал ей постельный режим на неделю.

– Я пришел к вам, а не к Лавинии, – сказал Аделму.

– Я слушаю, – вежливо ответил Валдомиру, указав гостю на кресло.

– Я просил бы вас не заниматься эксгумацией. Вы и так виноваты перед этой чистой душой, так не оскверняйте ее несчастного праха. Вы же отец!

Любезное выражение покинуло лицо Валдомиру, оно стало напряженным, натянутым. Аделму задел его за живое. Ему и самому было нелегко решиться на этот шаг, но он не видел другого выхода.

– Я не сомневаюсь, что тебя прислала Режина, – сухо сказал он. – Прислала, не сказав, что именно из-за нее я вынужден пойти на эту крайнюю меру.

Он вкратце обрисовал ситуацию в суде, потом в «Мармореале».

– И хочу тебе дать совет, – продолжая, обратился он к Аделму, – если ты спишь с ней из-за корыстных соображений, беги, пока она не впутала тебя в какую-нибудь историю. Но если ты ее хоть немного любишь...

Аделму прервал его.

– Единственная женщина, которую я любил, была Клариси! – горячо сказал он. – Поэтому я и прошу вас отказаться от задуманного!

– Но я же объяснил тебе, как обстоят дела, и для меня это единственная возможность вернуться в «Мармореал». Я не могу отказаться от этой возможности. Если ты так дорожишь ее памятью, то убеди Режину забрать обратно свой иск.

– Режина не человек! – закричал Аделму. – Я надеялся, что хоть в вас есть что-то человеческое, но видно, дочь пошла в своего отца! Но предупреждаю: если вы совершите это грязное дело, я за себя не ручаюсь! Я еще не знаю, что я совершу, но совершу что-то обязательно!

В Аделму говорило отчаяние, свойственное бессилию. Он не знал, как противостоять этим безжалостным, неумолимым людям, которые считаются только со своими желаниями! Ему хотелось взорвать этот несчастный городок – скопище бесчеловечных чудовищ!

– Ты мне угрожаешь? – спросил Валдомиру. – Считаешь меня подлецом, говоришь, что любишь Клариси, а сам изменяешь ей и при жизни, и после смерти!

Аделму бросился на Валдомиру с кулаками. Да как смеет этот гад упрекать его и судить? Он и такие, как он, взяли его за горло, а теперь еще и судят?!

Валдомиру не собирался вступать в драку, но и спуску бы не дал этому потерявшему голову молодому человеку. Кто знает, чем бы все это кончилось, если бы не Лавиния.

Она давно прислушивалась к бурному разговору в соседней комнате, и услышав крики и угрозы, она прибежала и бросилась между мужчинами.

– Одумайся, Аделму! – молила она. – Остановись! Потом пожалеешь об этом!

Красный туман ненависти, что застилал глаза Аделму, рассеялся от нежного женского голоса. Нет, он не хотел новых жертв и новых несчастий.

– Простите меня, – буркнул он. – И поймите тоже.

– Пойми и ты меня, – проговорил Валдомиру. – Клариси оставила меня нищим, и только она теперь в состоянии все мне вернуть.

Аделму повернулся и вышел. Он еще раз убедился, что ему нечего делать с этими людьми.

– А ты? Ты со мной согласна? – спросил Валдомиру Лавинию, уложив ее в постель. – Или и тебе я кажусь бессердечным чудовищем.

– Бессердечным чудовищем кажусь себе я, – ответила покаянно Лавиния. – Я послужила причиной твоего несчастья, вышло так, что я тебя обманула, а теперь вынуждена еще и жить за твой счет. Это положение для меня невыносимо. Но я придумала одну вещь, и если ты согласишься...

Она вопросительно посмотрела на Валдомиру, а он, не слушая ее, любовался ею – ее порозовевшими от смущения щеками, блестящими темными глазами и пушистой прядью волос. Ему сладостно было слушать ее голос, и он попросил:

– Продолжай, продолжай!

– Так вот, пока я ходила на фабрику, я поняла, что рабочим там негде пообедать. Вокруг только гадостью торгуют, и дорого, и не питательно. А я бы попробовала открыть там небольшую столовую. Пригласила бы Матилди в качестве поварихи, она готовит так, что пальчики оближешь, и мы бы наладили хорошее, полезное дело... А деньги у меня еще есть. Я ведь твое кольцо продала, и у меня кое-что осталось...