Нежный яд. Страсти

Мудрая Карлота прекрасно понимала, что удерживать ей нужно не Валдомиру, а «Мармореал», и тогда от нее не уйдут ни деньги, ни благополучие, ни мужчина. И она стала главной союзницей Валдомиру в его борьбе за любимое детище, а ее главной противницей по-прежнему оставалась не Лавиния, а Режина.

Карлота была прозорлива и, желая сохранить «высокую светлую дружбу» с Валдомиру, налаживала отношения с той, кто вполне мог стать его спутницей жизни.

Лавиния не доверяла Карлоте, ревновала к ней, злилась, но не могла не отдавать ей должного. Ум, такт и доброжелательность Карлоты всякий раз обезоруживали ее, и в конце концов Лавиния призналась самой себе, что какие бы чувства она ни испытывала к своей сопернице, но эта женщина ей друг.

Что же касается «Мармореала», то Карлота исправно ходила на службу, но, кроме своих обязанностей, занималась еще и тем, что пристально следила за деятельностью Режины.

А Режина лихорадочно перестраивала административную структуру доставшейся ей фирмы. Она не сомневалась, что ей предстоит ожесточенная борьба с отцом, и хотела, чтобы вернувшись в «Мармореал» Валдомиру не узнал в нем ничего – ни людей, ни отделов, ни системы управления.

Вводя очередное новшество, Режина ликовала, но не потому, что это новшество должно было послужить делу, а потому, что оно должно было сбить с толку ее противника.

Но угар борьбы редко когда способствует пользе дела, и в каменоломнях наблюдались многочисленные злоупотребления и нарушения. Именно эти нарушения и коллекционировала Карлота. Так у нее появилась целая папка документов относительно добычи мрамора в Итагуаи. Эксплуатация велась с грубыми нарушениями всех экологических норм, и одна эта папка была грозным оружием против Режины.

Нововведения Режины сами по себе приводили в ужас Фигейру. Он понимал, что еще немного и фирма может погибнуть окончательно. Встревоженный, он отправился к Валдомиру.

– Я добился разрешения на эксгумацию, – сообщил тот взволнованному зятю. – Как только у нас будут результаты анализа, состоится суд, я вступлю в наследство, и мы вновь окажемся у власти. Ты же понимаешь, что на моей стороне, кроме тебя, еще и Марсия, и Фортунату, и Элеонор. Мы немедленно проводим собрание акционеров, переизбираем Режину. Это дело двух недель, не больше.

Несколько успокоившийся Фигейра приехал в «Мармореал» и нашел у себя на столе приказ. Режина назначила его ответственным за каменоломню в Серра-да-Вереда, где отныне он и должен был находиться.

Когда он пришел к Режине за объяснениями, она ответила:

– А ты не знаешь об участившихся кражах синего мрамора? Так вот ты и возьмешь этот мрамор под свой контроль.

Режина сияла. Одним ударом она убивала сразу множество зайцев – устраняла союзника Валдомиру, нарушала идиллию Фигейры с Марсией и получала преданного интересам фирмы работника в горячей точке.

Понимал все это и Фигейра, но как заинтересованный в делах фирмы человек не мог возразить.

Нанесла Режина и еще один контрудар. Она узнала об эксгумации и завела о ней речь с Аделму.

– Неужели ты позволишь, чтобы над прахом любимой тобой женщины так издевались? – патетически восклицала она. – Мой отец – циник. Для него все средства хороши, когда речь идет о его выгоде. Раз в суде возникли сомнения относительно справедливости экспертизы, он ни перед чем не остановится. Но я бы этого не выдержала! Только ты, Аделму, имеешь моральное право остановить его!

Разумеется, она и словом не обмолвилась, что она автор запроса, подвергающего сомнению экспертизу.

Но Аделму слишком хорошо знал Режину, чтобы понять: Клариси тут ни при чем!

– Ты хочешь использовать меня в борьбе со своим отцом, – сказал он, справившись с шоком, который невольно испытал, услышав новость.

– А почему бы и нет? – спросила она. – Разве ты не заинтересован, чтобы мы с тобой победили? Ведь у тебя, твоего сына будет все! Деньги откроют перед тобой любые возможности! У тебя будет высокое положение, машина, счет в банке!

– И ты в качестве благодетельницы? Спасибо!

Аделму смотрел на нее тяжелым недобрым взглядом.

– Имей в виду, у меня нет к тебе благодарности. Ты воспользовалась моим безвыходным положением. Ради сына я пошел у тебя на поводу, но уважения ни к себе, ни к тебе не испытываю. Рано или поздно, я сумею избавиться от того унизительного положения, в котором оказался. Это мое единственное желание, моя единственная мечта.

– Ты не посмеешь оставить меня! – закричала Режина. – Гордость мешает тебе признаться, что ты привязан ко мне, что ты любишь меня. А я люблю тебя и не скрываю этого. Я готова стоять на улице и кричать: я люблю Аделму!

– Ты слишком много кричишь, – жестко произнес Аделму, – помолчи о своей любви, так будет лучше. Я был последним идиотом, когда согласился переехать сюда, польстившись на возможность дать хорошее образование Жуниору. Ты снова нашла, чем меня купить. Но от всего этого меня тошнит! Я и не подозревал, до чего мне будет гадко. И похоже, мы пойдем просить с Жуниором милостыню, чтобы почувствовать себя людьми.