Нежный лед

– Это видео – официальный документ. Это именно то, на что смотрели судьи чемпионата мира, выставляя оценки. Смотрели и глазам своим не верили! Я эту копию получил, сделав официальный запрос, и привез ее из Калгари в Москву с учетом и соблюдением всех международных норм и правил. Это моя собственная копия, и я уверен, что здесь нет ни малейшего монтажа. Такие же точно копии улетели в Америку, в Германию, во Францию, в Японию… Скоро это, наверное, в Ютьюб выложат, но там, в Ютьюбе, возможно, будет монтаж, а здесь – голая правда. В чистом виде анатомия квадрупла Чайки. Давайте смотреть по фреймам. Первый фрейм, второй, третий, четвертый… Чайка движется горизонтально, набирает скорость, строит будущий прыжок. Вот он начинает входить в прыжок. Смотрите внимательно! Вот здесь, уже на этом отрезке, он имеет больше энергии, чем теоретически мог набрать после столь короткого разбега. Так мне кажется… Что же происходит дальше? Смотрите внимательно! Поднялся еще выше! За счет чего? Начинает вращения. Скорость его вращений не превышает скорости вращений других фигуристов. Он ведь посредственный фигурист, этот Чайка, ну и вращается, как может, как умеет.

Члены Олимпийского комитета впились глазами в белую стену, на которой застыл в стоп-кадре восемнадцатилетний канадец. Лица не видно – волосы взметнулись вокруг головы, руки прижаты к туловищу не слишком плотно, правый локоть торчит. Ноги скрещены в полутора метрах надо льдом.

– Я сейчас выскажу такое предположение, от которого у меня самого мурашки по коже. – Макаров вздохнул и понизил голос: – Его снизу поддерживают. Мы этого видеть не можем, но поддержка имеет место. И неслабая.

Глава 68

«…Три пятнадцать дня, а за окном уже почти стемнело. Минус восемнадцать, гололед… Хорошо! Самое время сначала на заседании ерунду слушать, а потом в трафике стоять», – отвечая собственным мыслям, Станислав Яшвин громко крякнул. Члены комитета обернулись к нему, будто ждали совета. Как на речи докладчика реагировать? Яшвин сделал каменное лицо. Фиг вам. Сами решайте!

– Всякая сила, – чеканил слова Макаров, – имеет вектор направленности и может быть измерена в килограммах на квадратный сантиметр. Сила любви, в данном случае сила материнской любви, тоже имеет эти объективные параметры. Эта сила невидима. Она работает подобно лонже – страховке в цирке. Назовем ее «небесная лонжа», по-английски – the sky rigging. В момент прыжка эта сила сначала помогает Майклу Чайке взлететь, а потом существенно тормозит его снижение и тем самым продлевает его полет. Потому-то Чайка и успевает сделать дополнительные ротации в воздухе… Она же, эта небесная лонжа, несла его в том сногсшибательном шпагате… Вы все этот момент помните. Он есть и на этой пленке, можно проследить по фреймам.

Макаров замолчал, выключил проектор, взглянул на высокое собрание. Сидящие за столом дружно отражались в его полированной глади. Древесину рассматривали. Роскошь здесь, в Олимпийском комитете, почти кремлевская.

«Боитесь, болваны? – Макаров усмехнулся. – Твари дрожащие. Достоевский о вас писал».

Члены комитета в большей или меньшей степени были знакомы Макарову десятки лет. Тертые спортивные функционеры, опытные чиновники, плюс два-три выдающихся тренера, добавленных в комитет «для запаха», для плезира, как французы говорят. Все решают чиновники, а тренеры только присутствуют, сидят – не вякнут. Им и время-то свое на заседания тратить жалко, их дело – на катке с фигуристами работать.

Глава 69

Наталья Карцева, старая заслуженная тренерша, которой Майкл Чайка был глубоко противен уже потому, что он не был ее питомцем, первой назвала вещи своими именами:

– Что вы, Григорий Александрович, стесняетесь вслух-то произнести? Что квадруплы Майкла Чайки имеют мистическое происхождение? Это, что ли, у вас комом в горле стоит?

Макаров не ответил, но заметно приободрился.

– Вы знакомы с природой телекинеза? – Он обратился не конкретно к Карцевой, а ко всем участникам заседания одновременно. – Факт телекинеза не вызывает у присутствующих возражений? Почему же, если мысль может сдвинуть с места карандаш, она не может ослабить гравитации? Чуть-чуть?

Макаров был хороший оратор, знал, где паузу сделать. Пауза сработала – Карцева даже покраснела слегка. И у Яшвина на роже кое-что написано.

Макаров заговорил еще уверенней: