Нежный плен

Этот вопрос, вероятно, мог бы польстить Сэмюелю, но он был в дурном настроении, которое мгновенно ухудшилось после того, как Хэнк захихикал снова — захихикал, как какая-нибудь глупая девка, которую впервые лапает парень.

— Нет, я не врач, — ответил старик с достоинством. — Я цирюльник.

— Цирюльник, — повторила Бет. Она слышала, что кое-где в английском (да и в американском) захолустье цирюльники считаются также и лекарями. Какая дикость!

Бет взглянула на изящное, с тонкими чертами лицо Дункана, бледность которого сливалась с белизной подушки, на которой он лежал.

— Да, если ему нужно будет постричь волосы (похоже, это ему не помешало бы), то вы окажетесь весьма кстати. Но поскольку его ранили, когда он спасал меня, я не могу спокойно стоять в стороне и смотреть, как вы губите его своим невежеством: ведь вы собирались промыть рану водой, в которой плавают мухи, и вытереть грязным полотенцем.

Хэнк смущенно потупился. Взглянув на своего брата, он спросил:

— О чем это она толкует?

— Глупости, — буркнул Сэмюель.

Он и эта девчонка, сующая нос в чужое дело, пристально посмотрели друг на друга. Ну, сейчас он ей покажет. Но тут из-за мужских спин выступила Сильвия и робко положила руку на его костлявое плечо.

Сэмюель обернулся, морщась от досады, которую он, однако, попытался подавить. Эта женщина не виновата в том, что ее спутница упрямее старого мула, стоявшего внизу, в конюшне.

— Что вам угодно, сударыня?

Внезапно испугавшись, что ее жест был слишком уж доверительно-нежным, Сильвия отдернула руку. Она не привыкла прикасаться к посторонним мужчинам.

— Да, Бет, конечно, чересчур остра на язык, но зато отец хорошо обучил ее своему делу, хотя никто из нас и не понимал тогда, зачем это нужно. — Сильвия считала, что отец не должен учить свою дочь копаться в человеческом теле.

Сэмюель, стараясь сохранять терпение, стал смотреть, как молодая женщина снимает бинты с Дункана. Похоже, она и вправду знает, что делает.

— А кто ее отец? — хмуро спросил он.

— Врач, — ответила Сильвия, и чтобы он лучше понял, добавила: — Лекарь.

Когда Сэмюель поджимал свои тонкие губы, казалось, будто они исчезали совсем.

— Я знаю, что такое врач, сударыня, — сухо ответил он. Сэмюель всегда понимал, когда именно он проигрывал. Понимал он это и сейчас: бессмысленно спорить с этой девчонкой, ее можно выставить отсюда только силой. К тому же она, похоже, уверена в себе. А вдруг, и в самом деле, поможет Дункану? Это его волновало больше всего.

Сэмюель почесал затылок, как если бы от этого его голова стала бы соображать лучше. Он всегда сам заботился о Дункане и любил его, как никого другого. Увидев, что Бет разматывает бинты осторожно, он все-таки спросил с тревогой:

— А вы не сделаете ему больно?

Бет не любила обещать того, чего она не могла бы выполнить, но все-таки ответила:

— Постараюсь.

Дункан с трудом разлепил глаза. Он слышал спор между Сэмюелем и девушкой. Он попытался было сесть, но это ему не удалось. Он был слаб, как новорожденный щенок, и сердился на себя за свою беспомощность. Но все-таки собрал все силы, чтобы сказать:

— Я не какой-нибудь кусок мяса на тюремной тарелке, из-за которого дерутся заключенные. Перестаньте меня делить. Лучше вытаскивайте пулю. У меня вся рука горит.

Бет взглянула на рану. Отверстие, пробитое пулей в плече, покраснело и воспалилось. Скоро рука распухнет.

— Виски! — Бет взглянула на Сэмюеля через плечо. — Мне нужно виски.

Старик уставился на нее в изумлении:

— Сейчас не время пить, мисс.

Бет кивком показала на Дункана:

— Это для него. Сейчас ему будет дьявольски больно.

— Джейкоб, принеси-ка бутылку, — приказал Сэмюель. Молодой человек попятился, не сводя глаз с лица Дункана: это был взгляд преданного слуги.

— Постой, Джейкоб, — слабо вскрикнул Дункан. Он хотел было протянуть руку, чтобы остановить его, но вспомнил о своей ране и взглянул на Бет. Он старался, чтобы рассудок не покидал его. Не хотел он показывать и свою слабость перед людьми, поэтому заставил себя пошутить: — Мне нужно только смотреть на вас. Я опьянею от одного созерцания вашей красоты.

Сэмюель покачал головой:

— Надо же, совсем обеспамятел, а все туда же! — Старик наклонился к Дункану и прошептал: — Женщины погубят тебя, мой Мальчик. Если эта уже не погубила.

А Бет испытывала чувство вины: этого человека ранили потому, что он поспешил ей на помощь. Если бы он не разговаривал с ней, то наверняка заметил как разбойник поднимает пистолет. Да, это была ее вина. И она должна искупить свою вину, если только это окажется ей по силам.

Девушка обвела взглядом стоявших вокруг мужчин и нетерпеливо спросила:

— Ну, где же нож?

— У меня есть нож, — заявил Хэнк поспешно, доставая его из ножен на поясе и протягивая Бет.

Девушка внимательно осмотрела лезвие с обеих сторон. Оно не было ржавым, но не отличалось чистотой. Томми вернулся с тазом воды, и Бет, быстро опустив в нее руку, брызнула водой на лезвие ножа, а потом протянула его Сэмюелю.

— Подержите его немного в пламени.

Старик уставился на нее, словно она говорила по-китайски.

— Зачем? — пожал он плечами.