Незнайка в Совке

— Успеем, — сказал Спрутс, бросив взгляд на надвигающуюся развилку, за которой дорога выходила в бескрайнее поле. Какие-то фигурки суетились на их пути.

— Седьмой- пятому, — скомандовал Спрутс в мегафон, — код девяносто девять отменяется, всем лечь на землю и прикрыть голову руками.

Они успели проскочить первый, не успевший изготовиться, заслон, но дальше на дороге замаячила более внушительная группа.

— Эх, обложили… В поле, — решил Спрутс, и машина запрыгала по кочкам, едва не врезавшись в опору огромного плаката, возвещавшего:

«В этом году труженики орденоносного Всезнайкинского района распылили миллиард тонн ядохимикатов, пестицидов и фунгицидов».

Очевидно, такой необычный поступок тружеников навечно погубил всю растительность вокруг. Почва была покрыта трещинами и пылью, как лунная поверхность. Машину беспощадно трясло, зато преимущество преследователей в скорости пропало и догоняли они уже с трудом.

На поле попадались овраги и глубокие промоины, Незнайке пришлось крутиться между ними, как в лабиринте. Преследователи прилежно повторяли его путь, докучая по радио предложениями сдаться.

Спрутс лениво переругивался с ними, затем переключил частоту. В новостях передавали, как только что Мига и Жулио пытались провернуть в министерстве грандиозную финансовую аферу, но бдительные чиновники Жучков, Паучков и Кузнечик разоблачили их и вовремя сообщили в милицию…

Спрутс выключил радио и огляделся. Мертвое поле простиралось во все стороны, только справа вдалеке чернела полоска леса.

Незнайка направил машину туда, но неожиданно вынужден был остановиться на краю большого песчаного карьера. Лес чернел на дальнем его берегу. Внизу же виднелось небольшое озерцо и покосившаяся хибара.

Невозможно было спуститься с обрыва на машине, и ее пришлось бросить.

— Если мы доберемся до того берега, они отстанут. Они пешком ходить не любят, — сказал Спрутс.

И, прихватив с собой мегафон, смело съехал вниз по песку.

Незнайка прыгнул следом.

Когда они спустились вниз и откашлялись от пыли, оказалось, что враги действительно не последовали за ними, а остановились по краю карьера.

* * *

Сверху донесся голос:

— Сдавайтесь!

— Ни за что! — гордо ответил Спрутс.

— Мы имеем приказ не брать вас живыми!

— Ну и не берите!

Раздалось несколько одиночных выстрелов.

— Все-таки будет лучше, если вы сознаетесь.

— Сознаёмся, — ответил Спрутс.

— В чем?

— Известно в чем. Сами знаете.

— Вы нам голову не морочьте.

— А мы все равно признаёмся! Это мы во всем виноваты! Во всем!

— Прекратите паясничать! Сдавайтесь. Это облегчит вашу вину!

— Ни за что!

— Считаю до трех и открываю огонь на поражение. И прекратите паясничать! Здесь все-таки официальные лица.

— Вафли вы все и все ваши официальные лица.

— Что?

— Вафли размокшие! Красномордые лохсомольцы! А сам ты знаешь кто?

— Кто?

— Ус моржовый! Коллективный Распутин!

Довольно! Взять их!

На кромке обрыва появились маленькие фигурки. Захлопали выстрелы.

Путешественники, перескочив через лужу на небольшой островок, подбежали к полуразвалившейся хибаре.

Вокруг них засвистели пули. Преследователи начали спускаться вниз.

Спрутс быстро обыскал хибару, и вернулся, обреченно всплеснув пустыми руками.

— Ничего нет. Одни доски трухлявые.

— Что делать? — спросил Незнайка, отползая от вздымаемых пулями фонтанчиков песка.

— Отвечать будем. Ничего больше не остается.

Спрутс поднатужился и заорал в мегафон:

— Крысы щетинистые! Ублюдки пакостные! Лохи кучерявые! Хорьки белоглазые! Еханые бабаи! Розовые пупсы! Гм…

— Козлы… — подсказал Незнайка.

— Козлы душные! Земы синегнойные! Пудели мутнорылые! Ортодоксы и обскуранты всех мастей! Политические проститутки! Опухоли и выхухоли! Некрофилы и педофилы! — неистовствовал Спрутс и при этом махал свободной рукой и подпрыгивал, как раненая ворона. Его хриплые апокалиптические крики, заглушаемые стрельбой, тем не менее возымели странное действие. Наступление прекратилось, зато обстрел усилился и загнал путешественников в хибару. Жалкая хибара простреливалась насквозь, и им пришлось залечь на полу.

— Мозгляки! Паршивая интеллигенция! Капрофаги! — орал Спрутс, уткнув мегафон прямо в ухо Незнайке. — Жидомасонствующие антисемиты!

Вонючки американские! Клевреты и сикофанты! Эксклюзивные дилеры!

Повидло собачье! Гм… это… Терпилы гнутые!

Голова Незнайка раскалывалась, но он терпел, потому что это был последний шанс. Он видел, что запас ругательств у Спрутса кончается, но как назло ничего не мог подсказать кроме, «козлы».

Внезапно стрельба прекратилась и повисла неестественная тишина.

Незнайка поднял голову и обнаружил, что обстрел превратил стены хибары в дуршлаг, а внутри медленно оседает густое облако из мелких щепок, трухи и древесной пыли.

Он подполз к ближайшей дырочке и осторожно прильнул к ней глазом.

Стрелки, окружившие хибару, вылезли из укрытий и смотрели вверх, показывая друг другу пальцами. Незнайке пришлось выглянуть за дверь, чтобы тоже увидеть то, что отвлекло врагов.

Над хибарой висела пузатая летающая тарелка, тускло поблескивая матовыми боками.