Незнакомая дочь

– Моя дочь тоже потерялась в воскресенье в августе. Случилось это почти двадцать лет назад, и я тогда ничего не видела, просто ослепла от испуга. В таких случаях чужие люди бывают более полезны.

– Слава Богу, что это были вы, – заявила Розария, – а то столько всего плохого случается… – Тут, судя по всему, ее взгляд упал на мою спину, потому что она в ужасе вскричала: – Матерь Божья, это еще что? Как такое могло случиться?

– На меня шишка с дерева упала.

– Ничего себе! На вас что, одежды вообще не было?

Она заявила, что сейчас принесет свою мазь, которая творит чудеса. Мы с Ниной остались вдвоем, до нас долетали несмолкаемые вопли ребенка.

– Никак не успокоится, – заметила я.

Нина улыбнулась.

– Неудачный день: ее мы нашли, но зато она потеряла куклу.

– Ничего, отыщется.

– Конечно, ведь если мы не придумаем, как ее найти, дочка сведет меня с ума.

Вдруг я почувствовала, как к спине прикоснулось что-то холодное: Розария, бесшумно подойдя сзади, стала мазать меня своей мазью.

– Ну как?

– Спасибо, хорошо.

Она продолжала быстро и осторожно втирать мазь. Когда она закончила, я надела платье прямо на купальник, взяла сумку.

– До завтра, – сказала я, торопясь исчезнуть.

– Вот увидите, уже сегодня вечером все пройдет.

– Хорошо.

Я еще раз взглянула на Элену: та крутилась и корчилась на руках у отца, зовя по очереди то мать, то куклу.

– Надо что-то делать, – сказала Розария невестке, – давай будем искать куклу, а то мне уже плохо от ее крика.

Нина помахала мне и побежала к дочери, а Розария сразу начала допрашивать детей и их родителей и без спроса копаться в игрушках, сваленных под зонтиками.

Я поднялась по склону дюны, вошла в сосновую рощу, но даже туда доносились крики расстроенной девочки. Я в растерянности поднесла руку к груди, пытаясь унять слишком бурное сердцебиение. Куклу взяла я: она лежала у меня в сумке.

Глава 11

За рулем по дороге домой я немного успокоилась и поняла, что не могу вспомнить, когда именно совершила этот поступок, который я расценивала как комичный из-за его бессмысленности. Я находилась в странном состоянии, была испугана и одновременно удивлена: подумать только, как это могло случиться?

Должно быть, это была одна из тех волн заботливости, которые с самого детства иногда накатывали на меня без явной причины, просто при виде человека, животного, растения, предмета. Такое объяснение меня вполне устроило, в нем, по сути, было нечто благородное. Мною руководило бессознательное желание прийти на помощь, решила я, спасти Нену, Нани, Ненеллу – или как там ее зовут. Я увидела, что она валяется без присмотра, растрепанная, наполовину зарытая в песок, так что вполне может задохнуться, и подобрала ее. Детская реакция, и ничего больше. Видимо, я так и не повзрослела. Я решила, что завтра верну игрушку, как только приду на пляж: сразу спрячу куклу в песок там, где Элена ее бросила, и сделаю так, чтобы она ее нашла. Немного поиграю с девочкой, потом скажу: “Давай посмотрим, а вдруг она здесь. Может, покопаем?” Я повеселела.

Дома я выложила из сумки купальники, полотенца и кремы, но куклу оставила на дне, чтобы назавтра точно ее не забыть. Приняла душ, постирала купальники, повесила их сушиться. Приготовила салат и съела его, расположившись на террасе и глядя на море с пенными гребнями разгулявшихся волн, над которыми до самого горизонта клубились черные тучи. И неожиданно поняла, что поступила скверно – хоть и не нарочно, но очень некрасиво. Так, случается, повернешься во сне и опрокинешь лампу на тумбочке. За такое не наказывают, подумала я, но никакого героизма в этом тоже нет. Я чувствовала себя дождевой каплей, которая скользит по листку, приближаясь к краю и неизбежному падению. Попыталась найти себе оправдание, но не смогла. Я почувствовала смущение, испугалась, что мои приятные месяцы свободы подходят к концу, что вот-вот ко мне вернутся слишком стремительные мысли и взвихренные образы. Море сделалось пурпурным, поднялся ветер. Погода резко менялась, похолодало. Элена наверняка еще плачет на пляже, Нина в отчаянии, Розария миллиметр за миллиметром обследует песок, все отдыхающие уже возненавидели неаполитанское семейство. Ветер унес бумажную салфетку, я убрала со стола и впервые за много месяцев почувствовала одиночество. Вдалеке над морем повисла темная пелена дождя.

Ветер крепчал и за несколько минут превратился в шквал, он завывал между стенами домов, вздымал пыль, сухие листья, дохлых жуков и мух. Я закрыла дверь на террасу. Взяла сумку, уселась на диванчик перед окном. Не удержалась и поддалась соблазну. Достала куклу, озадаченно повертела в руках. Никакой одежды, непонятно, куда Элена могла ее подевать. Кукла была гораздо более тяжелой, чем казалась на вид, наверное, внутри у нее скопилась вода. Светлые волосы торчали из головы маленькими редкими пучками. У куклы были слишком пухлые щеки, глупые голубые глаза и маленький рот с темной дырочкой посередине. Длинное тело, выпуклый живот, толстые короткие ноги, едва заметная вертикальная ложбинка, разделяющая широкие ягодицы.