Незнакомец из-за моря (ЛП)

— Большой сюрприз, — согласилась Кьюби.

— Я виделся с вашей матушкой и братом, и мы поговорили о том, о сем. Как Огастес?

— Он в Лондоне. — Клеменс бросила взгляд на сестру. — Мы возвращаемся к чаю. Возможно... вы хотели бы к нам присоединиться?

— Благодарю, но я уже попрощался. Было бы неподобающе возвращаться.

Лошади забеспокоились, топчась на узкой дороге.

— Уортон, — сказала Клеменс, — вы поедете со мной. Я хочу перемолвиться словечком с миссис Кларк из усадьбы. Мисс Кьюби присоединится к нам через несколько минут.

— Да, мисс.

Клеменс наклонилась и протянула руку.

— Всего хорошего, мистер Полдарк. Жаль, что вы нас не застали. Может быть, в другой раз...

Джереми поцеловал ее перчатку.

— Разумеется.

Он отвел лошадь к обочине, чтобы остальные могли проехать. Кьюби не двигалась. Ее лицо было скорее угрюмым.

Когда Клеменс с лакеем скрылись за следующим поворотом, Джереми сказал:

— Вы спасли меня от таможенников, а теперь не желаете знать.

Она быстро взглянула на него, а потом посмотрела на море.

— Есть закон, — продолжил Джереми, — по которому всё, что приносит море, принадлежит хозяину поместья.

Она подоткнула локон под треугольную шляпку и направила лошадь на поле, где та могла пощипать траву.

— Или хозяйке, — сказал Джереми.

— Прошу вас, не шутите со мной.

— В школе я знавал одного мальчика, который всегда смеялся, когда ему было больно.

— Зачем вы сегодня приехали? Разве письма было недостаточно?

— От вашей матушки? Нет. Почему вы не ответили на мое?

— А что хорошего это бы принесло?

— А вы не считаете, что я заслуживаю объяснения из первых уст? В последнюю нашу встречу вы меня поцеловали и...

— Я не целовала! Это вы...

— Вы меня поцеловали. Никаких сомнений! И назвали «дорогой Джереми». И попросили снова приехать. Даже если это был легкомысленный порыв, а я в это не верю, я имею право на объяснение из первых уст. Вы так не думаете?

Кьюби снова посмотрела на него, но опять лишь на миг, смущенным, туманным взглядом.

— Я вела себя глупо. Сказала так просто от желания пофлиртовать...

— Так говорит и ваш брат.

— Правда?

— Да. Я с ним поговорил. Рядом с вашей матушкой он холодно произносил любезности. А у двери я попросил его объясниться, и он объяснил. Сказал, что я недостаточно хорош для вас. Вот что я чувствую, но что чувствуете вы?

— Думаю, мне пора.

— Вы этого хотите?

Она хотела проехать мимо, но Джереми схватил ее лошадь под уздцы.

— Конечно же, я не хочу, — сердито сказала она. — Мой брат может думать, что ему угодно.

— А ваша матушка?

— Естественно, я прислушиваюсь к ней.

— А она явно с ним согласна.

— У меня есть собственное мнение.

— Я так и подумал. — Джереми сглотнул, собираясь с мыслями. — Я знал... встречал многих юных леди вашего возраста в разных частях графства. Я наблюдал, как тщательно за ними присматривают и контролируют. Всегда только «да, мама» и «нет, мама», и ни шагу за пределы приличий. Они часто выходят замуж за тех, кого для них выбрали... Из всех знакомых мне девушек вы меньше всех похожи на такую. Вы скорее будете следовать собственным предпочтениям. Мне и в самом страшном сне не приснится, что вы с матерью и братом вместе и хладнокровно решите, за кого вам выйти замуж!

— Кто так сказал?

— Он.

Они замолчали, лишь лошади рвали траву и работали челюстями, а иногда позвякивала упряжь.

— Я выйду замуж по своему выбору и без всяких ограничений. Но разве это не доказывает мое утверждение, что вы мне безразличны? Мое поведение было... просто развлечением.

— Клянусь, — с горечью произнес Джереми, — я почти вам поверил.

— Что ж, тогда дайте мне проехать! Глупец! Разве тогда я не сказала вам, что не всё так однозначно?! Разве я не сказала вам, не просила вас никогда не воспринимать меня серьезно?

— Теперь вы говорите как человек, которому не всё равно.

— Мне просто хочется сделать вам больно! Этого недостаточно?

— Больно? Да я умираю от отчаяния!

Кьюби сглотнула и рассмеялась сквозь слезы, хлынувшие из глаз.

— Никто не умирает из-за любви. Я точно знаю. Поэты так превозносят любовь, что считается необходимым по ней плакать.

— Что вы и делаете, — сказал Джереми, поднеся руку к лицу.

Она натянула поводья и тронула лошадь хлыстом, послав ее мимо Джереми по дороге. Они посмотрели друг на друга затуманенными взорами.

— Прощайте, — сказала она. — Может, вы мне и небезразличны. Но этого мало. Это не вы мне не подходите, а я вам. Вспомните тех, кто покоится на церковном кладбище — нам повезло больше. Они бы всё отдали, лишь бы обрести наши разбитые сердца!

Она поехала дальше. Ее шляпка наклонилась, а стройная фигура раскачивалась в такт неровной поступи лошади по крутому склону. Кьюби слегка повернула голову, но потом решительно не стала оборачиваться.

Глава третья

I

Праздник летнего солнцестояния, или день Иоанна Крестителя, это волшебная ночь. Вершина солнцеворота, когда солнце встает высоко в зените и оказывается дальше всего от экватора, будто застыв на одном месте. Это время человеческих жертвоприношений и поклонения солнцу; время змеиных сборищ, гадания на ветвях и предсказаний смерти.