Незнакомец из-за моря

Он позаботился, чтобы Элизабет похоронили подальше от Полдарков, особенно от мерзкой ведьмы Агаты, испоганившей им жизнь. Джордж молча постоял пять минут, глядя на высокий, уже тронутый временем гранитный крест.

Буквы уже начали расплываться и скоро совсем сотрутся. Непорядок. Их следует почистить и выгравировать поглубже. Весь погост в неподобающем состоянии. Можно подумать, Полдарки жалеют на него денег, хотя, конечно, их собственный участок не так запущен, как остальные. Преподобный Кларенс Оджерс стал теперь дряхлым стариком и почти выжил из ума, так что жене или сыну приходилось по воскресеньям во время службы стоять рядом, подсказывая, что делать.

Грум Нанкивелл ждал с лошадьми у входа на кладбище. Джордж взгромоздился в седло, дернул уздечку и без единого слова поехал в сторону Тренвита.

Дорога заросла почти так же, как церковный погост, и Джордж решил отчитать братьев Харри. Конечно, вдвоём трудно поддерживать в приличном состоянии такое обширное поместье, но он подозревал, что большую часть времени братья просто в стельку напиваются. Он давно уволил бы обоих, если бы не знал, как их ненавидят и боятся в округе.

Разумеется, они уже ждали его возле дома — оба брата и единственная миссис Харри, которую, по слухам, они делили между собой. За год это был единственный визит с проверкой, поэтому они приложили немало усилий, чтобы всё выглядело чистым и опрятным. Около часа Джордж вместе с ними осматривал дом, время от времени резко отвечая на оправдания и извинения, но больше молчал, предаваясь воспоминаниям, воскрешая в памяти сцены прошлого. Джордж пообедал один в летней гостиной. Обед оказался вполне сносным, подавала его Лайза Харри. От неё несло камфорными шариками и мышами, а весь дом провонял тленом.

Но не всё ли равно? Дом не его, он принадлежит тощему, высокомерному и наглому Джеффри Чарльзу Полдарку, который теперь сражается в армии этого нелепого сипайского генерала-неудачника где-то в Португалии. Разумеется, если Джеффри Чарльз схватит пулю прежде, чем англичане решат прекратить бессмысленные потери и снова в панике отступят, как сэр Джон Мур, — тогда дом перейдёт к Джорджу. Но даже если это случится — какая разница, в каком состоянии дом сейчас? Уорлегган больше не намеревался в нём жить. И уж точно не продаст этот дом никому из Полдарков.

Покончив с едой, Джордж отпустил братьев Харри и принялся обходить дом, комнату за комнатой. Почти каждая вызывала у него особые воспоминания — о былой любви или (по крайней мере, одна) о ненависти. Потом он вернулся в огромный зал и сел перед камином, предусмотрительно разожжённым миссис Харри. Солнечный свет ещё не прогрел стены старого, построенного при Тюдорах, особняка. Джордж сомневался, стоит ли оставаться на ночь. Обычно он ночевал здесь, а утром возвращался в Лондон. Но его спальня наверху, рядом со спальней Элизабет, выглядела уж очень непривлекательно, даже несмотря на пару грелок в кровати, которые вроде бы должны защитить от сырости. В позапрошлом году, вспомнил Джордж, он подхватил здесь простуду.

Он посмотрел на часы. Пора возвращаться в Труро, а то и в Кардью — до заката еще много времени. Но Джорджу не хотелось шевелиться, чтобы не спугнуть плывущие перед глазами обрывки воспоминаний. Он закурил трубку — это случалось редко, он был не слишком заядлым курильщиком — поворошил огонь в камине, и тот вспыхнул и зашипел, прямо как тётушка Агата. В камин положили дрова из старой ели, в поместье и не осталось ничего другого, не считая высоких вязов да нескольких сосен — мало какие деревья выдержат такой ветер. Надо же было построить дом в таком забытом Богом месте. Должно быть, в те давние дни, подумал Джордж, Джеффри де Тренвит нажил на металле хорошие деньги. Как Годольфины, Бассеты, Пендарвсы. Все они строились рядом с шахтами, принесшими им богатство.

Более тридцати пяти лет назад именно в этой комнате Джордж впервые встретил тётушку Агату — Фрэнсис пригласил его переночевать у них после школы. Уже тогда она была очень стара. Трудно поверить, что она пережила всех и успела отравить первые годы его брака. Много лет спустя она сидела в кресле напротив — вон в том самом, — когда он вошёл сообщить своему отцу, что Элизабет раньше срока родила сына. Это произошло четырнадцатого февраля, и младенца назвали Валентином.

Тётушка Агата зашипела на них, злобно, как змея — её возмущало их присутствие в фамильном доме, она ненавидела его счастье. Даже в том, что Джордж стал отцом прекрасного мальчика, она с изобретательностью, присущей её злобному характеру, постаралась найти слабое место и отравить их радость ядом, внести раздор и предсказать беду.

— Родился во время затмения, — сказала она, ведь в ту ночь было лунное затмение. — Родился во время затмения, и ничего хорошего из него не выйдет, из этого твоего сына. Затмение приносит несчастье. Я знала двоих таких, и оба плохо кончили!